Даниель вылез из убежища и оказался в грузовом отсеке самолёта, который был набит раритетными автомобилями, как коробка сказочного гигантского ребёнка игрушечными машинками. Он загляделся на обтекаемые формы, деревянные, тщательно отполированные детали панелей.

Механик похлопал Даниеля по плечу и кивнул в сторону двери. Они прошли в салон. По ковровому покрытию идти было не так мучительно, как по бугристой цепкой резине грузового отсека. В салоне любители ретро, похожие на своих любимцев тем, что были подчёркнуто непохожи друг на друга, пили и вели оживлённые беседы.

Джо отделился от шумной компании и подошёл к Даниелю, который сел в углу, стараясь не привлекать внимания. Джо протянул Даниелю бокал, искрящийся пузырьками. Даниель улыбнулся и покачал головой. Джо отхлебнул и сел рядом.

– У вас прекрасные друзья. Мы с коллегами планировали задержаться, поучаствовать в уличных выставках и пробегах, но все эти беспорядки, знаете… Решили не искушать судьбу, и тут нам предложили вернуть оплату за транспортировку, буквально в последний момент, если мы возьмём вас с собой и скрыто проведём на борт. У меня сейчас было время погуглить ваши работы. Не знаю, что с вами случилось и почему вам приходится таким странным способом бежать… Это же явно побег. Но не хочу лезть не в своё дело.

– Джо, тебе помочь? – раскрасневшийся лысоватый весельчак в бакенбардах направился к ним.

– С чем помочь? – не понял Джо.

– Я думал, ты пытаешься выпроводить этого бедолагу обратно в грузовой отсек.

– Этот Боб, он… идиот, извините, – сказал Джо.

Боб пожал плечами и пошёл обратно.

– Сейчас подберём вам что-нибудь из одежды.

– Не беспокойтесь. Комбинезон вполне удобный. К нему бы только футболку и что-нибудь на ноги.

Джо вернулся в компанию коллекционеров, те затихли, с любопытством посмотрели в сторону Даниеля и полезли за багажом на полках. Скоро Джо вернулся с двумя футболками, комплектом нижнего белья, носками и даже парой конверсов, которые кто-то прикупил по старой хипстерской памяти, и только потом осознал, что носить их не будет. Даниель пошёл в туалет переодеться и вернулся в том же комбинезоне, но теперь под ним виднелась футболка, а на ногах носки. Подаренные кеды он пока надеть не решился. Джо так и сидел в соседнем кресле.

– Хотел вас спросить, Даниель. Когда я читал ваши работы, в основном, конечно, «Концепцию адаптивности», у меня постоянно возникало чувство, что вы обращаетесь к человечеству, которое как бы сидит напротив вас. Вы не считаете себя его частью?

Даниель вздохнул и улыбнулся.

– Я достаточно долго так считал. Это помогало мне мириться с тем, чего я о себе не понимал. Потом это стало привычкой. Да, и потом, многие вещи, если на них смотреть со стороны, не покрыты самонаведённым туманом из предубеждений, стереотипов и авторитетных мнений. Это как с анатомией. Она бы не возникла, если бы каждый любопытный вскрывал только самого себя. Вскрывать другого для познания себя можно тогда, когда есть уверенность в том, что другой устроен точно так же. Что есть общий предмет для изучения. Я исходил из того, что принципы существования, функционирования всех адаптоников одинаковые, независимо от происхождения и материала, из которого они сделаны.

– Хмм. Прекрасно, – Джо пригладил бородку. – Мне это напомнило извечный вопрос, может ли система познать саму себя. Вы не смотрели на свою работу с этой точки зрения?

– Если смотрел, то недолго. Если под познанием понимать построение системой модели самой себя, которая была бы адекватна и применима при любых условиях, то, в конечном счёте, сама система и есть самая адекватная и полная модель самой себя. Так что, нет, аналогия с анатомией мне ближе, тем более, что я не пытался изучить предмет в предельном объёме, а всего лишь пытался докопаться до механизмов, лежащих в основе такого разнообразия жизненных стратегий, которые я наблюдаю вокруг.

Джо кивнул, пробормотал что-то похожее на благодарность и удалился с пустым бокалом, чтобы его наполнить.

Самолёт приземлился ночью в аэропорту Сан-Диего и подрулил к грузовой рампе. Сначала опустел салон, затем все автомобили выкатили из его брюха. Даниель оставался в салоне с выключенным светом и смотрел на плотные огни города. Самолёт отбуксировали на стоянку. Даниелю пришлось ждать утра, – ночью взлёт из аэропорта был запрещён, – когда за ним пришёл молодой человек в форме пилота, сказал, что выполняет поручение Макса Дрессена и проводил его по лётному полю к пузатому коптеру. Внутри сопровождающий указал на большой ящик. Даниель забрался внутрь, предварительно освободив пространство от деталей какой-то конструкции, похожей на серверную стойку и рассовав их между другими ящиками, уже закреплёнными и стянутыми страховочной сеткой. Надувные пакеты, которыми было обложено содержимое ящика, делали пребывание внутри вполне комфортным, а отверстия для переноски вполне годились для того, чтобы через них дышать.

Когда коптер затих, Даниелю казалось, что его тело продолжает вибрировать. Он услышал, как по металлическому полу загрохотали шаги. Слышал, как отстёгивают и уносят ящики. Он не знал, стоит ли ему выходить из убежища, или подождать. Неизвестно, где он, что это за люди и что будет, если его обнаружат. Он решил затихнуть. Ящик качнулся, его перегрузили на тележку и повезли. Кто-то распоряжался снаружи: «Этот затащите внутрь и оставьте, остальное на склад». Сразу же его перестали катить, а через пару секунд ящик распался. Даниель оказался сидящим на полу в окружении крепких парней в касках и оранжевых комбинезонах в пятнах мазута у ботинок. Даниель вскочил, но слишком резко – в глазах потемнело. Пришлось согнуться пополам и отдышаться.

– Я Григор, – человек, раза в два шире Даниеля и в полтора выше протянул ему ладонь размером с хорошую лопату. – Я бригадир тех дармоедов, которые там разгружают, – Григор махнул рукой в сторону пандуса, который вёл куда-то наверх наружу.

Стены, пол, потолок и пандус были металлическими, в стенах круглые иллюминаторы, за ними серый пасмурный океан и странные конструкции, торчащие из воды вдалеке.

– Я провожу вас в вашу каюту. Тут справятся без меня, – Григор указал вглубь помещения. Он заметил взгляд Даниеля.