— Мост превращается, бежим.

Каждый шаг давался с трудом. Беглецы брели внутри каменной конструкции, пока призрачной, но неуклонно обретающей материальность. Диск солнца вылез наполовину, камень обрёл упругость и отбросил их назад. Славка упирался изо всех сил и тянул сестру.

— Нужно успеть, — пробормотал парень, — пока полностью не взойдёт.

Соня не стала представлять, что тогда будет. Явно, ничего хорошего. Никогда раньше она так внимательно не наблюдала рассвет. С этого дня она будет ненавидеть рассветы, если, конечно, у них получится вернуться домой.

Диск солнца оторвался от горизонта, и одновременно беглецы свалились на противоположный берег. Условно живы.

За мостом начался уже знакомый мрачный ельник, вход в который перегораживало чудовище. Огромная, метра три высотой, старуха сидела на ступе, свесив ножки. Одна ножка — обычная в красном ботиночке, а вторая — белая кость, заканчивающаяся когтем.

Но самое страшное — волосы. Пряди спускались с головы, цеплялись за кусты и оплетали их серебристой паутиной. Такой же паутиной было затянуто всё пространство впереди. Идти было некуда.

Маруся присела на краешек дивана.

— Деточка, Настя, проснулась?

— Где я?

— Дома, в обители.

— Почему мне так плохо?

— Ты не помнишь?

Настя повернулась на бок, попыталась встать. Застонала, схватилась за Марусю. Та поддержала.

— Что у меня с руками? Почему они такие? Дай мне зеркало.

Маруся помолчала, погладила Настю по спутанным волосам.

— Дай мне зеркало, — закричала Настя. — Моё бирюзовое зеркальце.

— Оно разбилось. Тебе лучше не смотреть, деточка.

— Почему ты меня сегодня так называешь?

— Я детей всегда хотела. Я тебе рассказывала, что Родион мой обещал, жених несбывшийся. А как забрала меня вода, то сотню лет одна я куковала в Жиринке нашей, пока ты не появилась. Ты как дочка мне стала, сердечко моё радовала. Давно хотела тебе сказать, да всё не решалась.

— И сейчас? После всего как дочка?

— Да, девонька. И сейчас. Но я больше тебя не чувствую, как часть рода. Чёрная Жемчужина до тебя не дотягивается.

Настя вздрогнула, прижала руки к груди и сдавила с силой ладони. Тусклое сияние окутало пальцы, пролилось жидкой зеленью. Маруся испуганно охнула.

— Настенька. Что же ты натворила?

— Кажется, я создала новую Жемчужину. И человека опустошила до дна.

— Проклята ты, проклята! — Маруся испуганно отшатнулась. — Надо деда Потапа звать, пусть посмотрит. Может, подскажет чего.

Дед Потап явился на третий день. К тому времени Настя уже рассмотрела себя со всех сторон — уродина уродиной, на пугало похожа. Вместе с красотой ушла и способность наводить морок, превращаться в человека. Катя и другие девушки от неё шарахались, близко боялись подходить, будто заразная она. Маруся только рядом сидела, по волосам гладила, шептала успокаивающее.

Маруся же и поведала о последних событиях и ядовитом дожде, к счастью, кратковременном — серьёзно никто не пострадал. Несколько лёгких ожогов у людей и животных. Самым обсуждаемым происшествием стали выпавшие волосы у местной блогерши, хотя, ходят слухи, что она сама их сбрила для эпатажа.

Настя бездумно щёлкала каналы — стандартный, скучный набор передач. По местному телевидению постоянно крутили новости про ход расследования. Самыми популярными версиями были радиоактивные осадки, экологическая катастрофа и происки инопланетян. За день в Сервуге появились три уфологических общества, новая секта Свидетелей Осадков и пять магазинов с дождевиками и зонтами.

Маруся неохотно призналась, что Настю нашли оборотни на своей территории и передали русалкам с последним предупреждением. Следующее нарушение грозило обернуться официальной войной. Девушки пытались узнать насчёт тела Славки, звонили в Сервужский крест, но оборотни как в рот воды набрали. Не видели, мол, никого и ничего.

Дни ожидания протекли быстро и явился Дед Потап. Он был старым, гораздо старше Маруси. Было подозрение, что живёт он с самого сотворения мира, но никто напрямую спросить не решался.

Заговорил дед не сразу. Постоял, помялся, огладил бороду, тину с усов стряхнул. Заворчал угрюмо.

— Учишь, учишь их уму разуму, а толку не было и нет. Как были девками глупые, такими и остались.

— Ну уж прости нас, батюшка водяной, — Маруся уважительно поклонилась. — Не оставь нас помощью своей.

Потап обошёл вокруг Насти, волосы потрогал, подёргал, всю рассмотрел.

— А и думать тут нечего. Закон она преступила, а за это кикиморой болотною сделалась. Как есть кикимора. Давненько я таких не видывал.