Я достаю блистер и кладу на стол.

– От трех капсул я успела избавиться, но Джокер сделал им такую крутую рекламу, что я не рискнула выбросить упаковку до конца. Он сказал, тут допинг, гарантия твоей победы на Арене. Остальные игроки тоже накачаются подобными штуками, поэтому честного соревнования не выйдет. Но ты безумно упертый, не станешь искать легкий путь. Значит, мне лучше подмешать таблетки тайком, в еду или в напиток, они безвкусные, их нереально почувствовать. Твой брат был достаточно убедителен. Прямо спросил, хочу ли я, видеть тебя живым или согласна получить изуродованный труп.

Я замолкаю и гулко сглатываю. Последние слова обжигают меня и тут же окатывают льдом изнутри. Невольно поежившись, обнимаю себя руками, стараюсь унять дрожь.

Захар накрывает мои плечи ладонями, чуть сжимает и движется вниз, изгоняет холод. Его прикосновения властные, но пронизаны щемящей нежностью. Парень подавляет природную грубость и жесткость, четко контролирует сокрушительную силу.

– Я решила проверить эти капсулы, - роняю глухо. – С учетом борьбы за наследство в вашей семье, трудно доверять Джокеру. В общем, я дала ему выпить чай, а потом сказала, что бросила туда таблетки. Он помчался прочь как чокнутый. Похоже, твой брат действительно затевал авантюру с допингом совсем не ради помощи в играх. Страшно представить, какая дрянь таится в проклятом препарате.

– Ему стало плохо? – спрашивает Захар.

– Только от одной мысли, что принял таблетки, - рефлекторно передергиваю плечами. – Черт, неужели там реально отрава?

– Я проверю.

Парень забирает блистер со стола и кладет в карман. Вопреки моим ожиданиям он не торопится вышвырнуть гадость куда подальше, а решает сохранить.

– Ты же не станешь их кому-то подмешивать? – хмурюсь. – Понимаю, между тобой и твоим братом тяжелые отношения, но не надо идти на преступление. Пусть такие планы останутся на совести Джокера. Ты не должен...

– Я решаю вопросы иначе, - заявляет Захар. – Яд – способ для слабаков.

– Тогда выброси таблетки.

– Зачем? – криво усмехается парень. – Вдруг допинг реально пригодится?

– В смысле? – мои глаза расширяются от шока.
– Ты не видел его реакцию, когда он решил, что выпил три капсулы. Джокер стал белее снега, побежал как угорелый.

– Ему нельзя такое употреблять.

– А тебе можно? – поражаюсь еще сильнее. – Подожди, ты знаешь про этот препарат? Таблетки безвредны для организма?

– Если нет проблем со здоровьем, то и от целой пачки ничего не случится.

Я напрягаюсь, осознав, что ситуация с играми гораздо хуже, чем казалось раньше, раз Захар готов использовать стимуляторы. А потом другая мысль царапает меня, заставляя сдавленно выдохнуть.

– Джокер болен? – спрашиваю, похолодев. – Артем… он… у него что-то серьезно? Дурацкая затея. Нельзя было так цинично над ним шутить.

– Он в порядке, - отмахивается Захар. – Не дергайся. Эта взбучка только на пользу пойдет. Артем и не такое от тебя заслужил. Проглотит.

– Ты знаешь, кто меня сюда отправил.

– Знаю.

Я смотрю прямо в зеленые глаза, ловлю каждый отблеск дикого огня, каждый всполох бешеного пламени. До пепла сгораю.

– Ты попросил его? – шепчу. – Ты договорился со своим братом, чтобы он помог затащить меня в «Клетку»?

– Блять, - кривится. – Нет, конечно. Тебе здесь не место. Когда подвернется шанс, вытяну отсюда. Жаль, сейчас ни черта не выйдет. Надо выждать.

– Ты хочешь вернуть меня домой?

– Я хочу, чтобы ты оказалась вдали от гребаного универа.

– Но…

Я осекаюсь и замолкаю. Слова забиваются в горле. Физически не удается их произнести.

«Но это означает вдали от тебя».

Фраза пульсирует внутри, раздирает сердце на куски.

– Ты мой Сталкер? – спрашиваю я. (примечание автора: подробнее про Соню и ее Сталкера можно прочесть в моей бесплатной короткой книге "Одна ночь")

– Кто? – Захар оскаливается.

– Парень, который меня преследовал и оберегал, - судорожно втягиваю воздух. – Он знаком с Джокером и тоже не в восторге от того, что я здесь оказалась. Он высокий. Мощный. Мрачный. Разъезжает на байке. Спасает девушек от хулиганов. Так похож на тебя. Внешне. По поведению. По манере выражаться.

Я обвожу его плечи ладонями, будто контур рисую, оплетаю пальцами мускулистую шею, а после перемещаюсь выше, дотрагиваюсь до шрама, рассекающего изогнутую бровь.

– У него такой же след. Тут. Похожий рубец. И хоть мне не удалось увидеть цвет глаз в темноте, я помню, как они горели. Прожигали душу насквозь, точно как и твои.

Захар берется за мои запястья, но не отодвигает. Поглаживает безотчетным жестом. И от такой короткой ласки колючие мурашки разливаются по напряженному телу.