— Ну, хорошо. Желание не связано с сексом. Довольна?

Все еще подозрительно смотрю на него. Не верю.

— Клянусь, Василиса, — кладет ладонь на сердце, — если выиграю я, то точно не секс буду у тебя просить.

И только я собираюсь облегченно выдохнуть, как он наклоняется и шепчет в самое ухо:

— Зачем мне тратить целое желание на то, что я и так возьму?

Гневно смотрю на него, а он лишь невинно улыбается.

— Ставь галочку, Василиса, — буквально мурлычит. — Ставь. Номер пять. Хотя нет! Стой!

Удивленно смотрю на него.

— Обещай мне, что ты тоже не воспользуешься этим желанием, чтобы уложить меня к себе в постель!

Чего? Он серьезно? Долго и внимательно смотрю на него — ни тени улыбки!

— За это можешь быть спокоен, — усмехаюсь.

— Жаль, — грустно произносит Давид, — но спасибо за честность.

Ничего не отвечаю, зажмуриваюсь и тыкаю ручкой в бумажку и ставлю галку там, куда попала ручка. Номер семь. Мое счастливое число.

— Семь выбрала? — Давид рассматривает мою бумажку. Читаю недовольство на его лице. — Ну, ладно. Я тогда на один поставлю.

***************

— Да ладно! Не верю! — мне и правда сложно сдержать свои эмоции. — В первый раз в жизни выиграла! Давид! Слышишь?! Класс, да?!

— Угу, — как-то сухо отвечает он. — Пошли, выигрыш заберем.

— Не-не, ты же деньги на ставку давал — и выигрыш твой! А мое желание! Помнишь?

— Ну, — он почему-то хмурится. — Говори, давай, желание свое уже.

— Хм, а почему мне кажется, что ты не рад? — интересуюсь с улыбкой.

— Я очень рад, Василиса. Ура. Говори желание!

Поднимаю к небу взгляд и делаю вид, что усиленно думаю.

— Знаешь, — говорю, кладя ему на грудь ладонь, — я пока не решила, что же именно хочу от тебя.

Уголок губ Давида медленно ползет вверх.

— Пусть мое желание останется на потом, — мило улыбаюсь.

Давид вдруг сжимает мою ладонь своей рукой и не дает забрать ее.

— Пусть останется, — как мне кажется, хитро улыбается. — К тому же я хочу реванш.

— Что? Опять ставки? — разочарованно тяну я.

— Нет. Кое-что другое, — отрывает мою руку от своей груди и тянет за собой.

— Сейчас ты познакомишься с моими друзьями, — произносит Давид, пока мы едем куда-то. — Чего надулась? — быстро поворачивается ко мне, когда мы встаем на светофоре.

— Помнится, в последний раз знакомство с твоими друзьями чуть не закончилось изнасилованием, — бурчу я. — Я не хочу знакомиться. Зачем?

— Затем, что мне хочется похвастаться, — подмигивает он, а я лишь хмурюсь в ответ. — Не бойся, тут другие люди. Они даже не так не посмотрят на тебя. Табу. Но мне будет приятно, что в мыслях каждый из них будет думать о том, как поимел бы тебя.

Я складываю руки на груди и отворачиваюсь к окну.

— Не дуйся, — Давид кладет мне на ногу руку. — Я же с тобой. Я хоть раз дал тебя в обиду?

— Давай начнем с того, что в плохие ситуации я попадала только из-за тебя, — прямо отвечаю я и вижу, что Давиду не нравится мой ответ.

Он убирает руку с моей ноги и стискивает губы. Вижу, как желваки ходят по скулам.

— Потому что у кого-то напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, — цедит он. Костяшки его пальцев, сжимающих руль, белеют. — Потому что кто-то постоянно ищет неприятности на свою задницу. И потому что кто-то все время что-то хочет доказать мне, — быстро зыркает на меня своими синими глазами, которые сейчас потемнели. — Вместо того, чтобы слушаться и делать то, что я говорю!

Опять устремляет взгляд в лобовое стекло. Резко сворачивает и останавливает машину.

— Выходи! — его тон сейчас звучит грубо, поэтому я не двигаюсь. Так и сижу на своем месте.

Тогда Давид выходит сам, открывает дверь с моей стороны и берет меня на руки.

— Пусти! — стучу по его плечам.

— Опять за приключениями побежишь?! — рычит он мне прямо в лицо. — Василиса! Что должно произойти, чтобы ты, наконец, угомонилась? Когда твою неугомонную задницу порвут?

Я смотрю на него круглыми глазами.

— Как еще тебе объяснить?! — продолжает Давид. — Ты в опасности. И только я могу защитить тебя. Но, сука! Как же это сложно, Василиса!

Ставит меня перед собой и берет за плечи. Чуть встряхивает.

— Не усложняй мою задачу! Я и так долго терпел твои выходки! Думаешь, ради акций этих гребанных?

— А разве нет? — смело отвечаю вопросом на вопрос я.

Давид долго смотрит прямо мне в глаза, до боли сжимая плечи. Но ничего не отвечает.

Наконец, отпускает меня, но берет за руку.