— Что с тобой не так! — фыркает Мак.

— Это был просто эксперимент, — протестую я, сохраняя дистанцию.

— Вопрос, однако. Как ты узнала, что это я?

— Твои шаги, — рычит она. — Ты ходишь так, будто это игра.

— Что это вообще значит?

— Эван, пожалуйста, убирайся с моих глаз, пока я не врезала тебе по глупому лицу.

Я выхожу на улицу с обреченно опущенными плечами.

— Она говорит, что я хожу так, как будто это игра, — сообщаю я своему брату, который кивает, как будто это имеет хоть какой-то чертов смысл.

Райли, как обычно, в истерике. Кажется, что все, что я делаю, это заставляю этого ребенка разразиться смехом. Но, может быть, это и хорошо. В конечном итоге это хороший день. Хорошая еда, хорошая компания, хорошее все. Даже Купер в приподнятом настроении. Он не вмешивается в мое дело о Жен или о том, что еще разочаровывает его во мне, ни разу. Он, осмелюсь сказать, совершенно бодрый. Он и Мак противостоят мне и Райли в пляжном волейболе, и когда Лиз приходит, чтобы забрать Райли около четырех часов, он выглядит расстроенным, уходя.

Но в моей жизни "хорошо" — это мимолетное понятие. Вот почему я не удивлен, когда позже, на пляже, когда я с Мак и Купером смотрю, как Дейзи гоняется за чайками, я столкнулся с новой дилеммой.

Шелли обрывает мой телефон из-за всякой ерунды в перерывах между попытками назначить другое свидание. Обычно я не провожу много времени в телефоне, поэтому, отвечая на шквал сообщений, Купер смотрит на меня с подозрением. Обычно я бы просто выключил его и игнорировал сообщения позже, но я обнаружил, что Шелли становится нетерпеливой. Если я не отвечаю, она впадает в панику, думая, что я ее обманул. Я беспокоюсь, что она может импульсивно приехать сюда, а я не могу этого допустить.

Это все еще странно — проводить с ней время, как обычный дуэт мамы и сына. Разговор о наших днях и поп-культуре. Все это время деликатно пытаясь избежать упоминания о Купере, чтобы избежать неизбежного вопроса о том, когда он может присоединиться к нам на одной из наших встреч. Я ненавижу лгать своему брату, но Купер еще далеко не готов узнать обо всем этом.

Играя с Дейзи, он кричит мне что-то о пицце на ужин. Я рассеянно киваю, пока Шелли рассказывает мне, что возле ее работы бродит бездомная кошка, и она вбила себе в голову, что заберет ее домой. Что заставляет меня думать, что ей, вероятно, следовало потренироваться с домашним животным, прежде чем рожать близнецов, но, черт возьми, что я знаю?

Пожеванный теннисный мячик с песком внезапно приземляется мне на колени. Затем пятно золотистого меха летит мне в лицо. Дейзи врывается в меня, чтобы вырвать мяч, прежде чем снова убежать.

— Эй! Какого черта? — Я брызгаю слюной.

Купер стоит надо мной, весь надутый и обеспокоенный.

— Ты переписываешься с Жен?

Только не это снова.

— Нет. Отвали.

— Ты сгорбился над этой штукой с тех пор, как ушел Райли. Кто там у тебя?

— С каких это пор тебя это волнует?

— Оставь его в покое, — кричит Мак, которая все еще бросает мяч.

Купер делает обратное — он вырывает телефон у меня из рук. Мгновенно я вскакиваю на ноги, борясь с ним за это.

— Почему ты такая королева драмы? — Я кладу одну руку на телефон прежде чем он ударит меня по ноге, и мы закончим тем, что будем кататься по песку.

— Повзрослей, — ворчит в ответ Купер. Он упирается локтем мне в почку, все еще тянусь к телефону, пока мы ворочаемся. — Что ты скрываешь?

— Давай, прекрати. — Мак стоит над нами, а Дейзи лает.

Сыт по горло, я бросаю песок ему в лицо и поднимаюсь на ноги, отряхиваясь. Я пожимаю плечами в ответ на раздраженный взгляд Мак.

— Он первый начал.

Она закатывает глаза.

— Ты что-то задумал. — Вытряхивая песок из волос, Купер встает и рычит на меня, как будто он готов ко второму раунду. — Что это?

— Да иди ты.

— Прекратите это, ладно? — Мак, как всегда миротворец. — Вы оба ведете себя нелепо.

Меня не особенно волнует, что Куп подозрителен или раздражен. Это неважно. Но у него есть это постоянное чувство права знать и иметь мнение обо всем, что я делаю — и я так над этим. Из-за того, что он отыгрывает на мне свои пристрастия. Мой брат-близнец играет плохое подобие отца, о котором я никогда не просил.

— Мы можем двигаться дальше? — Мак говорит в отчаянии. — Пожалуйста?

Но теперь уже слишком поздно. Я зол, и единственное, что заставит я чувствую себя лучше, втирая это в его самодовольное лицо.

— Это Шелли.

Купер терпит неудачу. Его лицо на мгновение становится бесстрастным, как будто он не уверен, что правильно меня расслышал. Затем он ухмыляется, качая головой.

— Серьезно.

Я бросаю в него свой телефон. Он смотрит на экран, затем на меня. Весь юмор и неверие имеет сменился холодной, тихой яростью.