Позже, когда я сажусь на заднюю палубу, уже темно. Облака закрывают звезды, и небо кажется маленьким и слишком тесным. Песни сверчков и кузнечиков ревут в моем черепе. Это контузия. Я не полностью присутствую при последствиях.

Холодное пиво падает мне на колени. Рядом со мной Купер пододвигает стул.

— Ты проверил Женевьеву? — он спрашивает.

Я откупориваю свое пиво и делаю глоток. Я ничего не чувствую на вкус.

— Думаю, я порвал с ней, — бормочу я.

Он пристально смотрит на мое лицо.

— Ты в порядке?

— Конечно.

Оказывается, я мог бы избавить всех от всевозможных огорчений, если бы послушал их обоих. Куп не отличит свою голову от своей задницы, когда дело касается Жен, но, как бы я ни ненавидел его сомнения, он знает меня.

— Мне жаль, — говорит он мне.

— Она неплохая девушка. Люди всегда доставляли ей неприятности за преступление, заключающееся в том, что она пыталась наслаждаться своей жизнью. Может быть, это потому, что ее страсть к нему вызвала зависть, тоску. Большинство людей слишком боятся по-настоящему пережить свою жизнь. Они пассажиры или пассивные наблюдатели за миром, происходящим вокруг них. Но не Жен.

— Я знаю, — говорит Куп.

Когда она ушла год назад, это так и не закончилось. Ничего не было сказано. Она ушла, но мы остались застывшими на месте. Даже после того, как прошли месяцы и все сказали мне понять намек, я не мог оставить то, на чем мы остановились. Это был только вопрос времени, когда она вернется домой, и мы снова встретимся. За исключением того, что все произошло не так. Она изменилась. И хотя я этого не заметил, я тоже. Мы пытались снова собраться вместе, заполнить те же пробелы, но мы не подходим друг другу так, как раньше.

— Ты любишь ее?

Мое горло сжимается на грани удушья.

— Более чем все, что угодно в мире.

Она единственная. Единственная. Но этого недостаточно. Купер выдыхает.

— Мне очень жаль. Что бы я ни имел против Жен, ты мой брат. Мне не нравится видеть, как тебе больно.

Мы с ним через многое прошли друг с другом за последний год. Поиск той или иной причины для разногласий. Это утомительно, честно. И одиноко. Такие ночи, как эта, напоминают мне, что, что бы ни случилось, это только мы вдвоем.

— Мы должны лучше стараться быть братьями, — тихо говорю я. — Я знаю, что эта история с мамой выводит тебя из себя, но неужели мы должны ссориться из-за этого каждый раз, когда всплывает ее имя? Чувак, я не хочу скрывать это от тебя. Мне не нравится лгать о том, где я нахожусь, или тайком отвечать на телефонные звонки, чтобы ты меня не слышал. Я чувствую, что хожу на цыпочках по своему собственному дому.

— Да, я понял. — Куп делает еще один глоток пива, затем поворачивает бутылку между ладонями, пока поднимается бриз и дует соленый воздух с пляжа. — Я так долго злился на нее, наверное, хотел, чтобы ты злился на нее вместе со мной. Довольно одиноко.

— Я не пытаюсь оставить тебя. Я знал, что ты не был готов впустить ее обратно. Это круто. Я сказал ей, чтобы она ничего не ждала. Черт возьми, я предупредил ее, что ты расскажешь ФБР, что у нее на заднем дворе похоронен Джимми Хоффа, если она появится здесь.

Он выкашливает натянутый смех.

— Неплохая идея. Ты знаешь, если необходимо…

— В любом случае, я не просил тебя встречаться с ней, потому что я знаю, как сильно она тебя испортила в прошлый раз. Я хотел, чтобы ты дал ей шанс, а она не предала тебя. Нас. Да, я волновался, что она снова выставит меня лохом. Я все еще волнуюсь. Я не уверен, что это чувство проходит, когда речь заходит о Шелли. Это просто то, что мне нужно сделать. Для меня.

— Я тут подумал. — Его внимание приковано к его коленям, где он срывает тающую этикетку с запотевшей бутылки. — Может быть, я был бы готов рассмотреть возможность встречи с ней.

— Серьезно?

— О, какого черта. — Купер допивает остатки своего пива. — До тех пор, пока вы с Мак тоже там. Что самое худшее может случиться?

Я бы не стал ставить деньги на такую резкую перемену в настроении. Я сомневаюсь, что это было что-то из того, что я сказал; скорее всего, Мак подействовала на него. Но это в любом случае мне все равно. У нас осталось не так уж много родственников. Сегодня стало еще меньше. Я просто пытаюсь собрать воедино все, что могу, из обрывков и кусочков. Если мы сможем перестать ссориться из-за одного этого, это будет иметь большое значение.

— Я все устрою.

— Но говорю тебе сейчас, — предупреждает он. — Если она придет в поисках почки, я отдам ей одну из твоих.

Женевьева

Я сидела на полу в том же месте, где приземлилась, когда Эван вышел. Глядя на узоры на ковре, потертости на стене, пытаясь понять, что только что произошло. Я забираюсь обратно в постель, выключаю свет и плотнее обхватываю одеяла вокруг плеч, прокручивая в голове эту сцену. Его холодная отстраненность. То, как, даже когда наши глаза встречались, он, казалось, смотрел сквозь меня.