Храм был построен на возвышающейся как палец столовой горе. Вокруг неё простиралась тёмная зелень. Пели странные птицы, а рядом с нами красно-зелёный дракон, размером едва достигавший нижнюю часть моей руки, нырнул в густой подлесок, захвативший эту гору.

Перед нами простиралась долина, окружённая зелёными валами из растительности и скал. А в долине вдалеке был город тёмно-коричневого, жёлтого или красного оттенков с крышами и дымящимися трубами, образующими дымку над долиной, башнями и замками, широкими и узкими улицами, в то время как над нами кричал виверн.

Город занял всю долину, насколько хватало глаз. Не было видно никакой системы, улицы были беспорядочны и невооружённым глазом можно было увидеть, что даже дома построены друг на друге.

Недалеко от нас через городскую путаницу проходила широкая дорога, и на ней мы заметили тянущих телеги странных чудовищ и рабов, вздрагивающих под ударами надсмотрщиков. Также там маршировал отряд солдат. Они гордо несли перед собой знамя легиона и были снаряжены чёрными доспехами из укреплённой кожи. Над городом кружили десятки, возможно, сотни вивернов в танце, который то направлял их вверх, то снова вниз, но постоянно по кругу. Влажный воздух нёс с собой запах угля, серы и затхлый смрад незнакомого города. Вдали, на дальнем берегу могучей реки, которая как бурая грязь широкими поворотами разливалась по долине, возвышался мощный бастион, выглядевший так, словно безумный ребёнок вставлял замки и крепости один в другой, пока не получился крутой конус, тысячекратно напичканный башнями и укреплениями. Вокруг этого конуса кружилось большинство вивернов, а также три золотисто-зелёных дракона.

Один этот взгляд выявил массу людей, камней и бестий, заполнивших долину на многие мили вокруг: каменное чудовище, где в каждой трещине была жизнь. Она прямо таки просачивалась наружу, ползала по камню, словно муравьи в муравейнике.

Я поднёс подзорную трубу к глазу и взглянул на далёкий город. Теперь я увидел, что то, что я считал улицами, на самом деле были скорее ущелья, которые образовались, когда новые дома строились поверх старых.

Путаница из мостов, жердей, столбов, тяжёлых канатов и крыш ступенью выше служили уже следующему ярусу в качестве строительной площадки.

Подобно вражеской королевской крепости, другие башни в городе тоже возвышались вверх без цели и плана, но всё же следуя воле, с зубцами, крепостями и платформами, кишащими вивернами. Весь город казался мне безумным творением, поглотившим всё, но при этом не следуя никакому плану, кроме как разрастаться в высоту и ширину, как живое существо, объединённое одной мыслью.

Широкий коричневый водный поток, разделяющий город надвое, был покорён бесчисленными мостами всех видов, и напоминал скорее проточное озеро, чем реку. Он был примерно в пять раз шире Газара, самой могучей реки, которую я когда-либо видел. Словно чудовище, широкий, мощный и неповоротливый, он вился через город, а его течение больше напоминало жёлтую грязь, чем воду. На берегах, под десятками дымовых труб, запекались жёлто-корчневые кирпичи, придавая незнакомому городу его цвет.

На широкой спине чудовища, словно насекомые, скакали баржи, катера и корабли. Только когда я взглянул на корабль через подзорную трубу, у которого с каждой стороны было по восемь рядов чёрных вёсел, из-за чего он выглядел как гусеница, ползущая по жёлто-коричневой массе, я понял, что за каждым из этих вёсел потело по шесть человек, и осознал истинные масштабы того, что увидел. К запаху горящей серы и затхлости, добавился ещё голос города: отдалённый гул или шум колёс от повозок, крик и звук кузнечных горнов, скрип кораблей на реке и другие звуки, которые любому городу придавали мелодию. Здесь это был скорее приглушённый рёв и грохот чудовища, храпящего во сне. Слева река впадала в море, неся в глубокую синеву воды своё жёлтый цвет насколько можно было видеть через подзорную трубу, превращая перед широким устьем белые барашки волн в мутные коричневые гребни.

По обе стороны устья возвышались мощные стены, защищая большой порт. Посреди реки также громоздилась разросшаяся из башен и платформ крепость, кривые пальцы расползались в устье, и их окружал лес колючих жуков, которых я с запозданием распознал как чёрные корабли, что враг посылал нам навстречу.

– Боги, - выдохнул комендант, изумлённо оглядываясь по сторонам.
– Что это? Что мы здесь видим?

– Мне сказали, что этот город называется Коларисте. То, что мы видим, сэр, это лицо и сердце врага.

– Как вы об этом узнали?
– спросил он так тихо, что я едва его расслышал.

– Я не знал, только догадывался. Видите ли, комендант, я встретил воина Старой империи, который сражался против этого врага ещё при самом императоре. Тогда он потерпел поражение, но смог подняться. Он показался мне человеком, обладающим огромной силой, и хотя полон гнева и жаждет мести, в то же время он отчаялся, потому что утратил надежду, что его месть осуществится.

– Этот… человек… показал вам дорогу сюда?
– удивлённо спросил он. Увидев, как сузились его глаза, я понял, что мог бы без обиняков назвать имя Аселы. Сколько воинов Старой империи ещё было в Аскире?
– Вы не думали, что это может быть ловушкой?

– То, что мы стоим здесь, мы обязаны Сантеру. Можете поблагодарить его за постигшую его неприятность. Иначе я сам бы подумал, что это ловушка. Всё это время я задавался вопросом, что такого важного мы должны увидеть. Теперь я знаю. Это объясняет утрату надежды.

– А это место наверху?
– спросил комендант.
– Оно со всех сторон обросло городом, как раком.
– Он ногой постучал по одному из ржавых жердей, на которые были одеты черепа.
– Здесь произошёл бой, это сразу видно, но если император-некромант выиграл, почему тогда держится вдали от него?