– Я не знаю. Нам стоит ещё немного осмотреться, возможно, мы найдём ответ.

Переступая через камни и упавшие колонны, мы обошли старый храм и добравшись до задней стены, перебрались через обвалившиеся стены, и когда увидели, что находится за этим холмом, ответ стал очевидным…

Проржавевшие и заросшие растениями могучие цепи, одно звено которых было в три раза больше меня, разбросанными лежали вдоль склона. Один их конец был вогнан в огромные базальтовые глыбы. И та, кто разорвал эти цепи, всё ещё находилась здесь.

Словно почувствовав наше присутствие, она подняла голову и посмотрела на нас выжженными глазницами. Широкие крылья были искалечены, и она уже никогда не сможет взмахнуть ими в полёте. Три цепи были ею разорваны, четвёртой она пожертвовала ногу, эта цепь всё ещё охватывала коричневые кости, размером с дом. Её кожа была бледно-бирюзового цвета с вкраплениями золота и серебра. Каждая чешуйка сияла в вечернем свете, как только что отполированный драгоценный камень.

Длинная шея была изящной и плавно изогнутой, могучая голова - стройной и грациозной.

Ослеплённая и искалеченная, лишённая крыльев и одной ноги, она всё же была существом огромной красоты, изящества и элегантности. Я почувствовал, как от неё что-то повеяло к нам, хотя она прикованная, лежала в добрых четырёхстах шагах. Она приняла решение. Не насчёт нас, а насчёт тех, кто пытал и держал её здесь в заключении. Просто время ещё не пришло, чтобы воплотить своё решение в жизнь.

Удерживаемая двумя мощными, стройными лапами, перед ней лежала последняя, пятая цепь, которая широким кругом вела к стройной шее, заключённой в ошейник с помощью холодной ковки.

Я проследил за этой последней цепью, которая была в три раза толще и тяжелее тех, которые она уже разорвала, и обернулся, в поисках лица и фигуры, лежащих разбитыми на земле в храме. Голову ещё можно было опознать, но её лишили черт лица, сохранился только уголок улыбающегося рта.

Я перевёл взгляд и увидел каменные гирлянды, цветы, украшающие стены фрески, неглубокий заросший пруд в центре, и растущие на стыках ясени. Я почти смог представить старый храм в его великолепии: открытый, с самонесущими колоннами и без крыши. И исполненную изящества богиню, которой не приносили в жертву ни бьющихся сердец, ни животных, ни драгоценностей или украшений, ничего, кроме цветов. Лёгкое землетрясение под ногами и рокот, как от грозы, заставили меня снова посмотреть на неё.

Могучая цепь не звенела, когда она, хромая, двинулась в нашу сторону. От ржавых железных звеньев дрожала гора, когда из-за своего веса они оставили глубокие борозды в камне. Меня как будто заворожили, я не мог и не хотел двигаться. С комендантом было тоже самое; его рука сжимала меч, но здесь от него не будет никакой пользы, как и от моего бледного клинка.

По краям выжженного поля, границы которого соответствовали размеру цепи, громоздились кости бесчисленных воинов в остатках черных доспехов, кости лошадей или боевых бестий, обломки башенных телег и катапульт или копьеметалок. Поле битвы, где спустя сотни лет всё ещё оставалось место для новых покойников. Когда она приблизилась, я увидел тут и там торчащие из переливающейся чешуи копья, даже меч, вогнанный в стык между двумя чешуйками, словно гвоздь в стену сарая.

Перед нами стройная шея поднялась в высоту, несмотря на тяжесть цепи, широкие ноздри, в которые мог бы въехать боевой конь, принюхались. Потом она приблизилась настолько, что от её дыхание заколыхались наши плащи.

«Благоговение и удивление… никакой ненависти и почти никакого страха», - промолвил мягкий голос в моём сознании. Покрытые панцирем губы скривилась в меланхоличной улыбке. «В последнее время это стало редкостью Не могли бы вы оказать мне услугу? Пусть каждый из вас найдёт красивый цветок и положит на мой алтарь. Они дадут мне утешение и надежду, больше вы ничего не сможете для меня сделать. Но поспешите, вам нельзя тут задерживаться слишком долго.»

– Вы знаете, что это за цветы?
– тихо спросил я коменданта, благоговейно положив один из них в разбитую чашу. Разветвлённый цветок переплетался и закручивался, имея тёмно-синий и золотистый цвета, в то время как внутренняя его часть была огненно-красной.

– Да, - тихо ответил Кералос, аккуратно положив свой цветок рядом с моим. Он оглянулся и посмотрел на неё. Казалось, она улыбнулась, затем опустив голову, исчезла из нашего поля зрения.
– Это орхидеи. Они у нас не растут, там для них слишком холодно. Этот цветок называется Огненное Сердце. Когда цветок закрыт, он напоминает форму сердца золотистого, синего и серебристого цветов. А когда открывается, вспыхивает огненными цветами. Он вытер пот со лба и посмотрел вниз, на незнакомый город.
– Говорят, он открывается, когда человек искренен и закрывается, когда у него злые намерения.
– Он снова посмотрел на чашу, в которой теперь лежали наши цветы вместе с остатками других подношений.
– С этой точки зрения, кажется, мы искренни.
– Он испытующе посмотрел на меня, затем окинул долгим взглядом вражеский город.
– Хорошо, - сказал он.
– Я увидел то, что должен был увидеть. Итак, генерал Копья, чего вы хотите?

– Изменить правила.
– Я тщательно обдумывал слова, прежде чем высказать, и он внимательно слушал. Он снова устремил свой взгляд на столицу нашего врага и медленно кивнул.

– Хорошо, вы меня убедили. Я лишь надеюсь, что вы знаете, что делаете, - заметил он.

– Я тоже на это надеюсь.
– Над нашими головами снова закричал виверн, ночь наступала быстрее, чем обычно. — Нам лучше уйти, - предложил я.

Он кивнул, и мы спустились по полуразрушенной лестнице.

С помощью Искоренителя Душ я разбил глыбу, которая с громким грохотом снова заблокировала лестницу.