— Вопрос состоял в другом, — снова влезает этот чертов Харт. — Кто из НАШИХ правителей заключил это перемирие? Кровавый король может и предложил, да только кто протянул ему руку в ответ?

Сразу видно, что этот пухлый засранец тут самый недолюбленный!

Злость хоть и помогает справиться с волнением, но вот отыскать в голове ответ на вопрос не очень! Время идет, а я лишь продолжаю тупо пялиться в листок в своих руках. Ну и что ты будешь делать? Откуда помощи ждать?!

— Если не знаете ответа, то не тратьте наше время, — язвительно вставляет Советник Харт, явно злорадствуя, что ему так быстро представилась возможность реванша. — Коллеги, думаю самое время начинать обратный отсчет?

От его подначивания мысли разбегаются в панике.

— Это был мой прадед – Король Данкис, — вдруг удивительно четко слышится голос Морозки.

Уже в следующую секунду обнаруживаю его рядом с собой:

— Я ведь сказал, что со мной тебе нечего бояться, — улыбается мерзавец.

А я понять не могу, разве ж так можно? Меня ведь дисквалифицируют за такие откровенные подсказки?!

АВТОР:

Приветики!

Кому интересно подробней узнать о Кровавом Короле и Объединенном Королевстве, и оценить насколько верный ответ даст наша Василиса, милости прошу в свою бесплатную книгу «Вечность»!

Аннотация:

Жестокий правитель берет в жены дочь своего заклятого врага под предлогом заключения мира, но, по сути, — увидев в ней новое орудие мести за смерть своей первой супруги.

Каково же было его удивление, когда холодное сердце дрогнуло при виде ангелоподобного создания…

И почем же эта девушка кажется ему такой знакомой?

Строго 18+!

Это одна из моих первых работ, поэтому прошу строго не судить. Но думаю она отлично поможет вам скоротать выходные в ожидании продолжения «Фаворитки»)

Наслаждайтесь! Ваша, Саша!

Когда мне все же удается оторвать взгляд от губ Морозки, что изогнулись в самодовольной усмешке, я наконец начинаю понимать, что тут происходит…

Да он опять всех заморозил!

А этот хладнокровный, — в прямом смысле, — мерзавец невозмутимо продолжает свою лекцию:

— Король Данкинс первым вызвался установить мир с кровавым правителем Люцианом, что взял под свое покровительство сразу три государства: Дарнию, Осконию и Гардению.

— Что вы… делаете? — непонимающе мямлю я.

Вместо ответа, он обходит высокий стол кругом и облокотившись на него, лениво подпирает ладонью подбородок:

— Признаться, я уж было подумал, что ты вовсе не нуждаешься в моей помощи, раз на первый вопрос ответила самостоятельно. И должен признать весьма емко, — он подмигивает мне: — И откуда только у юной леди такие глубокие познания об этих боевых зверьках?

— Что удивительного? — бросаю я. — Судя по вопросам, на отбор являются сплошь интеллектуалки!

— О, если бы, — отмахивается Морозка, выпрямляясь. — Они скорее альтернативно одаренные, раз готовы бороться за возможность стать Королевской вдовой. Власти им все равно не видать, даже если Советники придумают, как от меня избавиться. А если они не придумают, то и вовсе вечно быть меж двух огней при муже, который ее призирает, потому что она в полном подчинении своей семьи, которая только и жаждет уцепиться за любую возможность переворота.

— Это не отменяет того факта, что они вполне достойные кандидатки, коль способны протйи этот ваш тест на интеллект.

— Нет, моя дорогая, — усмехается он. — Испокон веков практически каждый этап отбора был куплен для каждой невесты ее семьей. Так что выигрывала обычно та, у чьей семьи больше денег. Даже мои матушка с отцом женились по тому же принципу и это никогда не было тайной для меня.

Мне отчего-то стало его жаль, хотя у самой и вовсе родителей не было. Но в регулярных лекциях мамы Веры о целомудрии всегда было лирическое отступление, мол: «любовью нужно заниматься только по любви, потому что в любви рождаются самые счастливые дети. А если вы хоть сколько-нибудь не в состоянии дарить любовь своему партнеру, то и ребенку ее будет не хватать, ведь он плод двух сердец, и в какой-то степени так или иначе будет похож на вашего партнера».

Понятно, что она попросту пыталась уберечь нас от ранних залетов, давя на жалость, но в те годы лично для меня звучало очень уж внушительно!

— Они не любили друг друга? — зачем-то спрашиваю, вовсе позабыв, что мы стоим посреди зала полного замороженных людей.

— Любовь? — хмурится Морозко. — Это все сказки!

Он отмахивается, натягивая на лицо саркастичную улыбку. Будто над самим собой смеется. И эта улыбка кажется мне самой печальной на свете.

Поздно понимаю, что вновь нарушаю границы своей чрезмерной тактильностью, но уже ничего поделать не могу и лишь со страхом наблюдаю, как мои пальцы касаются лица Морозки. Проходятся вдоль четко очерченных скул и осторожно стирают с его губ эту неестественную ухмылку.