Мы приехали к собранию даже раньше, чем нужно. Люди прошли по деревенскому рынку, посмотрели на то, что продается. Бабуля выбрала ткани, и я купила их для нее. За эти деньги ей предстоит печь ежедневно пять хлебов, но муку я тоже купила сама.

Мистер Ленрок вышел из своего дома, где он и принимал всех. Это был его «офис» и его дом, где он жил с женой и тремя взрослыми уже сыновьями. Люди начали подходить к нам, мы стояли на крыльце. Из дальних деревень приехал мистер Кудвар, он уже был у Ленрока, когда мы с Карлом вошли в дом.

Кудвар выглядел чрезмерно серьезным, натянутым, словно струна, внимательным и осторожным. Он часто щурился, всматриваясь в лица людей. Он был на две головы выше меня, и смотрел на меня как на несмышленыша, который странным образом получил право разговаривать с Ленроком на равных.

— Жители деревень, у нас будет для вас несколько новостей, — начал Ленрок, и люди, что еще ходили по бедным рядам рынка начали подтягиваться ближе к крыльцу. Это походило на собрание в колхозе сразу после войны — такие сцены были во множестве старых фильмов. — Мы больше не будем называть наши земли Хармом, нет больше такой долины. Теперь это «Долина ангела», и каждую отдельную деревню нужно назвать новым именем. Все вместе взятые наши земли долины не принадлежат ни Валенторну, ни какому-то еще королевству.

— А кому принадлежат? — выкрикнули из толпы.

— Нам принадлежат. Нам всем. И все заботы теперь — наши. Винить в том, что мы плохо живем больше некого. Короля у нас не будет, у нас есть главы деревень, которые подчиняются старшему. В трех дальних деревнях старшим останется мистер Кудвар, в двух наших старшим остаюсь я, а в последней деревне, и еще в одной долине, где будет новая деревня, старшая теперь мисс Лали, — он указал на меня, и толпа вначале притихла, а потом из нее послышались смешки. Люди улыбались и перешептывались.

— Теперь у нас есть свод законов, они одинаковы для всех. Объяснять их будут на местах ваши старейшины, а я скажу сейчас только самое главное! — он продолжил свою речь уже более настойчиво и громко, стараясь заглушить то тут то там раздающиеся шутки в мою сторону, но люди, поняв, что мнение у всех одно, и оно выражает недоверие в мою сторону, начали говорить громче.

— Да что сможет решить эта пигалица, а? — крикнул из толпы незнакомый мне мужчина.

— Вы из какой деревни? — Ленрок показал на него рукой.

— Из дальней, — мужчина продолжал уверенно смеяться.

— У вас есть какие-то претензии к вашему старейшине? — он указал на стоящего рядом Кудвара.

— Нет, к нему нет претензий, он справляется со своим назначением, у нас в деревнях все его уважают.

— Тогда какое вам дело до других деревень? Или вы сами хотите стать там старейшиной? До того, как там стала старейшиной мисс Лали, в деревне не было никого, кто взял бы на себя эту ответственность, так что, если не хотите предложить что-то, молчите и слушайте, — а молодец этот Ленрок, не просто так сидел при дворе, научился выражать мысли и окорачивать людское «фи».

Толпа замолчала, и я заметила, как Кудвар смотрит на своих людей и иногда поднимает руку, чтобы дать понять, что он недоволен их поведением. Молодец мужик, а то превратятся в кур, тут и там, по делу и без дела квохчущих без толку.

— У нас будет один суд. Он будет здесь. И собираться старейшины на него будут два раза в месяц. Если у вас есть предложения — как сделать жизнь лучше — говорите. Приходите к старейшинам и предлагайте. Только не жалуйтесь, а предлагайте — что можно сделать и какую роль в этом деле будете играть лично вы.

Краем глаза я увидела, как толпа слева начала отодвигаться ближе к центру, снова начались шепотки. И тут я заметила родителей Риты, вернее, ее маму, а с ней был мужчина, с которым она шла под руку. По другую его руку шла колдунья, которая заставила меня помогать при родах в прошлый раз. Они смотрели на нас, не обращая внимания, что люди начали сторониться их. Знахарка, видимо, плохо слышала, и то и дело обращалась к моей кормилице за разъяснениями.

— За эту зиму мы должны собрать всех мужчин, и организовать хоть небольшую армию, которая будет охранять наши долины. Благодаря горам, вход в Долину есть только с двух сторон, и нужно распределить силы, — на эти слова Ленрока в толпе снова начались шепотки.

Пока он отвечал всем на вопросы, я краем обошла толпу и подошла к маме знахарке и людям, которые знали меня с рождения, а я не знала их вовсе.

— У меня для вас есть предложение, — обратилась я сразу к троим.

— Какое? — сразу сухо и по делу спросила меня знахарка.

— Я готова забрать вас в свою деревню, и вас никто не будет травить, как это происходит здесь.

— Так ли уж не будут? Или ты запретишь людям думать, как они привыкли? Или, может, ты залезешь в их голову и поменяешь ту кашу, которая там на какие-то путные мысли? — знахарка подсмеивалась, но, по сути, говорила правду.