Остановилась за ларьком, мотнула головой, подзывая Данилу, и, едва он подошёл, накинулась:

– Ну и чего ты припёрся? У меня и так проблемы из-за тебя, а теперь вообще! Оксанка в шоке от твоих синяков, и она не дура, между прочим, сразу поняла, для кого я спрашивала про антибиотики! Ты хоть понимаешь, что это значит?! Она теперь думает, что я попала в дурную компанию и собирается рассказать отцу! Она не верит мне больше, потому что я обещала ей, что с тобой покончено, но ты припёрся аж домой!

– А, значит покончено? – поджал он губы. – И чё так?

– Ничё! – огрызнулась Маринка, но тон сбавила: – Слушай, Дань, я серьёзно, не приходи больше. И вообще забудь. Ну правда, ну случайно познакомились, легко разбежались. Всё!

Помолчали. Она – не смея поднять глаз, а Данила – с раздражённой злобой пиная бордюр.

– Я всё равно не понял, что не так-то?

– Я же только что сказала – проблемы у меня из-за тебя!

– Какие?

– Большие!

– Ну... – пожал он плечами, – давай порешаю? Не, я серьёзно, Марин. Хочешь, поговорю с родаками твоими, объясню всё. Подумаешь, рожа побитая, что тут такого-то? Бывает.

– Даже не вздумай! Отец и так под тебя роет! Или хочешь загреметь на пятнадцать суток за хулиганку?

Надеялась, испугается, но он только усмехнулся:

– А, в этом смысле? Так я ж не специально, просто рефлекс сработал. И батя твой, между прочим, первый с кулаками полез. Но я извинюсь, так уж и быть.

– Нет уж, знаешь, давай ты просто исчезнешь, а за это я уговорю отца тебя не трогать. Так будет надёжнее, уж поверь.

– А по-моему, ты лезешь не в своё дело, Марин. Перетрём с ним по-мужски и всё. Причём тут ты вообще?

– А при том, что он у меня мент! Опер Иванов, не помнишь такого? Нет? А вот он помнит! И даже на учёт тебя ставил по малолетке, прикинь?

– Вот это поворот! – рассмеялся вдруг Данила. – В каком году-то хоть? В девяносто первом или пятом?

Маринка растерялась.

– Ах, даже так? Так ты, может, и в колонии для несовершеннолетних успел побывать?

– Нет, прикинь, не успел! И вообще, когда это было? В прошлой жизни. Теперь всё по-другому, я же говорил уже. Марин, – попытался подцепить её под локоть, но она не далась, – не, ну правда, ну чего ты? Из-за последнего раза, небось?

Она нервно сцепила руки на груди. Щёки тут же вспыхнули.

– Ну вот и всё, – усмехнулся Данила. – Вот и настоящая причина, а то – папа, папа. Ну ладно, извини, перегнул, наверное, но как бы... Я правда, не понимаю, что тут такого, тем более, что и ты, вроде, не против была? – Ухмылка потеплела, превращаясь в улыбку. – Ну не обижайся, ну? У меня подарок для тебя есть.

Раскрыл кулак и на тёмной мозолистой ладони Маринка увидела тонкий золотой браслетик с подвеской-сердечком. В груди предательски потеплело.

– Украл, небось?

Специально била наотмашь: злее и обиднее. И, кажется, попала – раскрытая ладонь дёрнулась, закрываясь, но тут же снова упрямо открылась.

– Не поверишь, купил. Специально для тебя, между прочим.

– Сдай обратно, я не возьму.

– А чё так?

– А то, что это дурной тон, дарить малознакомым девушкам дорогие подарки! Нормальные люди с цветочков начинают. Не знал?

– Да я без всякого, Марин. Просто на память.

– На память о чём?! Я, вообще-то, наоборот, забыть всё хочу!

– Забыть? – сжал кулак. Взгляд прожигал дыру на щеке, но Маринка упорно смотрела себе под ноги. – А забыть, это как? Вот так? – короткое движение рукой, и браслетик, на мгновенье повиснув на решётке, сорвался в пучину дорожного водостока. – Всё, забыла? Достаточно тебе этого? А мне нет, прикинь!

Рванул её на себя и впился в губы.

И Маринку захолонуло! Просто целовала его в ответ, ужасаясь, как смеет, и не могла остановиться.

Но стоило только ему ослабить хватку – тут же вклинила между их телами локти. Уже не пряча стоящие в глазах слёзы, зашипела в лицо:

– Короче, или ты исчезаешь, и я упрашиваю отца не трогать тебя, или ты идиот, который не понимает по-хорошему, и тогда я сама говорю папе, что ты меня преследуешь, понял?

Запрыгнула в первый же подошедший автобус, и только в салоне разобралась, куда он едет. Вышла через две остановки. Ехать в институт не было сил, возвращаться домой, где ждала объяснений Оксанка – тем более. Зашла в ближайший двор и, усевшись на скрипящие качели, как следует проревелась.

Происходила какая-то чёртова хрень, и разобраться в ней с каждым днём становилось всё труднее. Безумно хотелось, чтобы как можно скорее вернулся Кир, но в то же время при одной только мысли об этом накатывала паника. По возвращению из Италии он обещал привезти ей классный подарок ко дню рождения, и, конечно же, привезёт. А она обещала ему то, чем он бредил почти целый год – себя и свой первый раз... И теперь, с того самого мгновения, как выяснилось, что она жуткая дура и предательница, каждый день, каждая минута тикала у неё в голове, как бомба замедленного действия, приближая неминуемый взрыв. Или даже разрыв?