Не вернулся… Его разум настолько опьянел от крови, что мелодия шкатулки уже не могла его вразумить. Единственная ниточка, связывающая его с семьёй, оборвалась. Перед ним был уже не человек. Чудовище! Жуткий вой, и вот охотник видит двухметрового оборотня, в котором уже нет ни капли разума. Юноша покрепче перехватывает древко своей секиры и направляет ее на монстра. Он мысленно просит прощение за то, что предстоит ему сделать…

Кровь заливает лицо. Добыча уничтожена. Но радости от победы нет. Уставший, он с трудом добирается до крыши склепа. Тело всё там же. Светлые волосы уложены в аккуратный пучок, аккуратное шерстяное платье, на груди алый от крови платок, но всё равно видно, что раньше он был белым, к нему прикреплена красивая брошь. Крупный каплевидный самоцвет рубинового цвета в серебряной отделке. Следует забрать его и передать дочери. На душе сосущая пустота. Пора возвращаться.

* * *

Он вернулся к тому самому дому. Подошел к окну. Уже собираясь постучать, в последний миг отдернул руку. На душе скреблись кошки. Возникло малодушное желание ускользнуть, но маленькая хозяйка дома уже заметила его появление.

— Здравствуйте, господин охотник. Вы ещё не нашли мою маму? — молодой человек полез в карман. Сердце сжалось, когда он передал мамину брошь. Она всё поняла. — Господин охотник… Это правда была она?.. Мамочка… Мамочка… Не оставляй меня одну… Мама… Вернись домой… Я одна… Мне страшно… Это нечестно…

Как же долго его преследовали эти слова.

* * *

Чувствуя касание, Северус вздрогнул и поднял голову. Рядом с ним стояла мать, что обеспокоенно глядела на него.

— Сев, ты в порядке, ты чего здесь сидишь?

Он огляделся по сторонам, замечая, что до сих пор находится за кухонным столом.

Северус задумчиво посмотрел на Эйлин снизу вверх, пытаясь вспомнить родителей из той, прошлой жизни. Их привычки, жесты, образ поместья еще мелькали отдельными картинками, но остальное…

Лица расплывчаты, будто в тумане. Имена? Все утекало из памяти, как талая вода, а перед глазами — только кровавая луна.

Северус нахмурился. Что же с ним случилось? Что тогда произошло во Сне? Если даже прошлое имя сгорело как пергамент в костре.

Коукворт был однообразным, скучным, захудалым городишком, в котором никогда ничего не происходило. От скуки Северусу хотелось лезть на стену, и лишь изматывающие тренировки и изучение магии помогали ему не погрязнуть в тоске и унынии.

Бытие ребенком бывшего охотника радовало мало. Тело приходилось строить практически с нуля. Прибавить к этому то, что теперь он являлся магом и должен был развивать свои способности. Великие, с каким же нетерпением он ждал письма из Хогвартса. Эйлин много рассказывала про местную библиотеку, одну из самых древних и многочисленных в магической Великобритании. А книги могли открыть для него новые возможности понимания Чумы Зверя: не с религиозной, как учили охотники Церкви Исцеления, а с магической точки зрения, потому что до совершеннолетия путь в Ярнам, а следовательно, и в исследовательский университет Бюргенверт, Северусу был закрыт. А до погружения в кошмар тот не был готов во всех смыслах.

Эйлин объясняла сыну азы магии так, как учили её ещё до школы. Показывала, как правильно разминать запястья, пальцы. Делала акцент на том, как важна чёткая дикция, правильное ударение. Так как все заклинания были на латыни, то она объясняла различия произношения и вбивала базовые навыки чтения текстов на данном языке.

Она учила Северуса пользоваться волшебной палочкой, пока ее собственной, ведь детям до одиннадцати возбранялось иметь свою. Северус этому категорически противился. Ему не хотелось, чтобы его жизнь и магия зависели от какой-то деревяшки, которую так легко было потерять или сломать. Может, это было лишь капризом ребенка, ведь если вспомнить эпоху огня, тогда кто чем не колдовал: посохами, ветками, колокольчиками и талисманами. А Пожиратель богов Олдрик осыпал противников градом магических стрел при помощи копья. Палочка чувствовала нелюбовь юного мага и платила ему тем же: даже самые простые заклинания выходили через пень-колоду. Эйлин качала головой и сетовала, что её палочка плохо подходит и, скорее всего, сыну придется покупать свою.

* * *

— Эй, перестань! — Северус вздрогнул и открыл глаза.

В первую секунду он не мог понять, где находится. Спина, ноющая от шершавой коры, и зеленый свет вокруг услужливо подсказали, что тот снова заснул в кроне любимого дуба.

— Лили, а вдруг кто-то увидит?

— Туни, ну тебя, ты такая строгая. Зануда. Сюда никто не ходит.

Северус перевернулся на живот и, свесив голову, увидел внизу двух девочек, по всей видимости, сестер. Одна, рыжая, улыбалась и держала в руках букет цветов. Вторая, русоволосая, чуть старше, строго смотрела на сестру.

— Мама запретила тебе применять свои причуды на улице, — старшая сестра указала рукой на букет, — Вдруг что-то случится?

— Зануда, зануда! — рыжеволосая девочка звонко рассмеялась.

Букет в её руках затрепетал: чашечки цветов мелко задрожали, лишаясь лепестков, а сами листочки стали соединяться наподобие крыльев бабочки и начали порхать вокруг. Она стала отмахиваться, но цветочные бабочки продолжали порхать, иногда запутываясь в её волосах, ведь удары девочки никак им не вредили.