Утро вечера мудренее — так говорят все народные сказки. И что-то в этом есть. Я вернулся домой полный решимости. Принял душ, позавтракал, собрался и выехал на работу — сейчас я всё делал правильно, как должен.

Паша уже был на месте. Я вызвал его к себе в кабинет.

— Куда ты собрался?! — Паша аж подпрыгнул с кресла, облокотившись на мой стол обеими ладонями.

— Паш, это не обсуждается. Пока я тут строю из себя героя мелодрамы, там реально нужны такие как я.

— Так и мне в добровольцы записываться?..

— По желанию, но ты бы мне очень помог тут, если бы принял на себя и мои обязанности.

— Вот как?! Мне тут тащи лямку за двоих, пока ты там будешь как в детском лагере в «Зарницы» играть?

— Я не был в детском лагере… — грустно ответил я другу, который всё никак не мог смириться с мыслью.

— Это же человеческие разборки!

— Но страдают такие как Света. Я утром это понял, что я должен быть там.

— Ну ты, Глеб, даёшь! Что не день, то сюрприз, — Паша стал говорить спокойнее, но более устало. — Ты понимаешь, что не вернуться — еще не самый плохой вариант?

— Да что ты меня уже в покойники записываешь?! — меня захлестнуло возмущением. — У меня вообще-то подготовка и уже есть опыт УБД. Ну а там как судьба, ты сам знаешь. Мой отец нигде не воевал.

— Воевал, просто так уж повелось, что у людей свои войны, а у нас свои, — не унимался Пашка.

— Паша, ты поможешь мне? Да? Нет?

— Куда я денусь, — обречённо выдохнул он.

Кате я всё же позвонил накануне отъезда, который случился спустя 2 дня после разговора с Павлом. Я назначил её клином, который должен вышибить другой. О ней буду думать в окопах, лёжа в укрытии под вой снарядов, вспоминать наши жаркие ночи, и стремиться буду к ней. Её я не буду бояться так потерять, и она легко перенесёт нашу разлуку, не вскакивая посреди ночи с колотящимся сердцем от очередного предчувствия.

Дни тянулись за днями, ноябрьская слякоть сменилась первыми хрустящими стекляшками льда на лужах, Вадим с упоением их разбивал по дороге в садик. Жизнь, казалось бы, наладилась, этажом ниже поселилась приятная пара средних лет, с которыми у нас установились добрососедские отношения. Каждый раз, встречая их или слыша снизу звуки обычной беседы вместо воплей и отборной брани, я вспоминала с благодарностью Глеба. Хотя зачем врать самой себе? Я вспоминала его гораздо чаще и не только с благодарностью, а еще и с непонятной щемящей тоской.

В начале декабря в моей жизни произошло радостное событие: нежданно и негаданно приехала моя давняя подружка Злата с семьёй. Вот только состав её семейства меня немало ошарашил. Я была уверена, что она уехала заграницу вместе со своим кавалером Кириллом, я помню, как они это сообщали, не могло же мне присниться?

И вот однажды мы с Вадимом шли домой из садика, зайдя по пути в магазин и прикупив пельменей. И тут дорогу нам преградил минивэн вишнёвого цвета, из которого вывалилась гурьба народу. Видимо у меня красноречивая была мимика, когда я переводила взгляд со Златы на её великана-мужа, на их сына, затем на дочку в люльке, а потом на круглый живот Златы, а она, отсмеявшись, бросилась меня обнимать. Было жутко неудобно, когда радость встречи я испортила внезапно накатившими слезами — ревела как белуга и не могла остановиться, даже испугала Вадика и Славу — сына Златы и Геры (как оказалось Германа). Но подруга погладила меня по спине и сказала, что всё понимает. Хотя что она могла понимать, если я сама не могла этого объяснить? Потом, анализируя свои эмоции, я решила, что это потому что я очень соскучилась, и такой приятный, но всё же стресс, выбил маленький кирпичик из-под груды переживаний. Нас с сыном затолкали в машину и повезли за город, где Злата и её семья обосновались на некоторое время.

— Светик, хороший мой человечек, я тебе даю гарантию, что всё наладится. У меня третье око открылось.

— Боюсь спросить где, — проныла я в ответ, на что получила заливистый хохот подруги.

— Ну вот, теперь узнаю тебя!

Вадим наладил контакт со Славкой сразу, они умчались играть в оборотней, бегая по зимнему саду шикарного дома. А Гера пошёл укладывать младшую дочь, оставив нас с подругой вдвоем.

— Красиво жить не запретишь! — покачала головой я, натурально роняя челюсть от увиденного интерьера.

— Просто надо слушать себя, — загадочно изрекла Злата.

— Похоже на проповедь и от этого немного страшно, — опять заулыбалась я.

— Да ну, какая проповедь. Просто у меня с некоторых пор сильно развита интуиция. Не спрашивай ничего, просто так случилось. Так я получила всё, что у меня есть. Было непросто, временами страшно, временами уже не верила ни во что, но всё же вот, сама видишь…

— Тьфу-тьфу-тьфу, — поплевала я, а затем еще постучала по кофейному столику из темного дерева.

— И у тебя всё будет, только слушай это, — подружка ткнула меня пальцем в грудь, — а не как мы привыкли всё взвешивать и анализировать. Иногда кажется, что с ума сходишь, что не может быть такого, а на самом деле только так и правильно.

— Как точно ты описала моё нынешнее состояние… — вздохнула я.

Злата только молча отпила из чашки свой любимый липовый чай, ожидая продолжения.

— Кажется, я влюбилась в того, кого видела мельком раза три, а потом лишь чай попили и поболтали пару часов, — я опустила глаза на кружку в своих руках, когда моей кисти коснулась ладонь подруги.