Бросив взгляд на дверь, Далила поднялась.

— Нам пора, Александра. Гости начинают прибывать. Мне ужасно неудобно, что твой вечер начался с такого происшествия, но мы же леди и умеем держать лицо, да?

— Зови меня Алекс, — промямлила я, пытаясь переварить услышанную информацию. Мне было совершенно ничего не понятно, кроме одного. Я всеми силами буду держаться подальше от Нейтона Уотерфорда.

— А я Далия, — улыбнулась она, подхватывая меня под руку и ведя к дверям. — А можно еще короче — Дал. Надеюсь, впереди нас ждет много чего увлекательного. Судя по началу вечера, с тобой по-другому быть и не может.

***

Гости были одеты в шикарные костюмы от модельеров с Шерби-стрит, держались с подчеркнутой галантностью и сдержанностью. Их сопровождали самые красивые женщины: настоящие английские леди, которые подобно своей королеве — законодательнице моды — были одеты в шелковые платья с пышными рукавами и бантом либо на плече, либо на груди, либо на манжетах. Но чаще всего огромный бант украшал фасад женской фигуры, подчеркивая тонкость талии и придавая дополнительный объем тем местам, где его не было.

Их лебединые шеи украшали жемчужные ожерелья из множества нитей, в центре которых красовались фамильные геммы. И не скажешь, что оборотни. У нас, в Америке, все было несколько проще. А тут поведение оборотней больше смахивало на вампирское. Отстраненное и вежливое. Хотя представители крыльев тут тоже были. Их не составляло труда отличить. Они носили костюмы от лучших лондонских портных, были более утонченными и держались в тени. От них не было слышно раскатистого смеха, они не подмигивали двусмысленно своим дамам и не провожали заинтересованным взглядом каждую проходящую мимо оборотницу.

И среди всей этой толпы был только один оборотень, с которым мне хотелось бы сейчас быть и одновременно бежать от него сломя голову. Воспоминания все время возвращали меня в гостиную Йорков. Я все еще чувствовала тепло его ладоней. Как будто их жар пробрался под кожу и оплел паутиной тепла и желания. Ничего подобного я раньше не испытывала. Нет, меня раньше целовали, дарили цветы, ухаживали… Недолго, правда. Потом в моей голове поселилась она, и все кавалеры мелькали в памяти лишь смазанным пятном, а затем и вовсе исчезли.

Сейчас же было другое: пробуждение, узнавание, трепет.

И теперь практически неодолимое желание чувствовать на себе его взгляд. Этот особенный взгляд, предназначенный только мне, когда где-то в глубине души пляшут языки пламени. Я не знаю, что привлекло его во мне, — моя видимая слабость или беспомощность. То, что я человечка без капли магии, а следовательно, доступная игрушка. Или же его спровоцировали подведенные блеском алые губы? Болезненная красота, да? Возможно, именно она послужила триггером?

Никто и никогда не целовал меня, как он, словно мой рот — источник всех наслаждений.

Вечер был в самом разгаре, а я не могла больше тут находиться. Хотелось выйти на улицу и побежать. Внутри что-то росло, грозя взорваться миллиардом эмоций.

— Бежжжжим, — жужжало над ухом. — Там свобода, просторрр. Там лессс.

Впервые она не язвила и не требовала. Как будто пребывала в состоянии транса. Она просила. И я была с ней согласна. Впервые.

Найдя отца, заверила его, что доберусь до кампуса самостоятельно. Ричард предложил мне воспользоваться парокаром с его личным водителем. И я не видела причин для отказала. Доехав с ветерком до академии, вышла, поблагодарив и попрощавшись. Дальше мне хотелось пройтись. Завтра меня ждал первый учебный день. Стоило проверить мозги.

Глава 3 Бесчувственность всегда была твоим лучшим качеством. Не разочаровывай меня!

Глава 3 Бесчувственность всегда была твоим лучшим качеством. Не разочаровывай меня!

Улица казалась безлюдной. Высокие викторианские дома были на удивление безмолвными, словно внутри они были пусты, как декорации на заброшенной театральной сцене. Чудилось, что вместо людей за стенами скрываются неведомые, но страшно любопытные твари. Даже воздух в одно мгновение сгустился, покрывая дорогу плотным туманом. Начал моросить дождь.

Моя голова полна галлюцинаций и видений. Реальность странным образом смешивается с вымыслом — ночными кошмарами, обрывками чужих воспоминаний и желаний, образами неизвестных мне людей: вот я пытаюсь бежать, потому что она приближается, в этот раз я понимаю, что у нее получится захватить контроль. Что-то дало ей силы, и я не знаю, как это остановить.

Я заблудилась… снежная лавина… говорящие звери… восковые буквы, вплавленные в кровавые стены…горящие собаки висят на фонарях…или это волки? Я стою в пустой комнате и гляжу на высокого человека в белой мантии. Он злится.