— Аерон, ты совсем не щадишь его, — наиграно пожурила Идель императора. — Сколько его знаю, он только и делает, что работает.

— Не он один! — Аерон отозвался с такой интонацией, словно был уязвлен, что Идель не обратила внимание на его собственные труды.

Леди улыбнулась. Коротко, но совсем иначе, с подозрением:

— Легрейфа тоже нет.

Железный попытался сообразить, о ком речь. Потом понял, что этим двум не стоит видеть на его лице ничего, кроме глупой растерянности и от греха подальше уткнулся в бокал с вином. Вот же, осталось всего на два глотка! Тц!

— Разумеется, его нет! — Аерон повел рукой, как бы объясняя Идель очевидное. Все внимание императора было сосредоточено на сестре, чему Эмрис не мог нарадоваться. — Одновременное присутствие Дайрсгау и Легрейфа рядом с тобой всегда приводит к скандалу. Мне их потом еще разнимать… нет уж.

Губы Идель изогнулись мягкой рябью усмешки.

— Так ты нарочно не пригласил его?

Аерон расправил плечи, напоказ выкатил грудь и немного задрал голову.

— Я, — подчеркнуто начал он, — написал Легрейфу, что наслышан о его недуге и посоветовал герцогу остаться дома, чтобы поправить здоровье.

Значит Легрейф — это герцог. В таком случае, прикинул Эмрис, речь шла о герцоге Морканта.

— А чем он болен? — осведомился Эмрис. И беседу поддержал, и кое-каких сведений может добыть. Сведения всегда на вес золота, а в новом для него мире аристократической грызни и того дороже.

— Амбициями, — легко отозвался Аерон.

«То есть, на деле, он не болен? Его просто не хотят видеть?»

Идель до болезни Легрейфа не было дела, она безотрывно смотрела на императора.

— Спасибо, — шепнула женщина. Аерон скосил на кузину взгляд и растекся в безотказном обаянии.

— Все для тебя, любимая сестрица! — Он обнял Идель за талию свободной рукой, притянул и, закрыв глаза, поцеловал в висок. Идель опять улыбнулась — вернее, она улыбалась не переставая, с тех пор, как Аерон появился тут. У нее рот еще не болит? — и легонько стукнула императора в грудь внешней стороной пальчиков: отодвинься.

— Аерон, прекрати, все смотрят.

— Кто все? — Отстранился император. — Здесь кроме барона никого нет.

«Но я все еще здесь, так что хватит вести себя, будто вы одни!» — Эмрис проглотил это.

— Никого, кроме барона, на этом балконе, но мы оба знаем, что еще до того, как мы покинем его, длинные языки растреплют об этом поцелуе принцессе-консорту.

Аерон отстранился немного и посмотрел на Идель как на дурочку. Непрошибаемым аргументом он заявил:

— Она со своим братом тоже целуется, и мне, между прочим, на это насрать. И вообще! Ты глянь на нее, барон! — Призвал Аерон Эмриса, который прилип к полу, выпучив глаза от одного только «насрать». Одно дело услышать такое в походных лагерях — там лорд-не лорд, а все выражаются, — но на светском приеме? От императора?

— Я, император Деорсы, вверяю ей всего себя, — продолжал паясничать император, раскинув руки, в одной из которых все еще болтался наполовину опустевший бокал, — а она тревожится о мнении сторонней женщины!

Идель шагнула к императору и, положив ладони на плечи, немного угомонила монарха. Забрала остатки вина и, вернувшись к парапету, приложилась сама.

— Твоей жены, — поправила леди после глотка. — Которая непременно нажалуется своему брату, что ты не позвал ее сегодня. А от Легрейфа и без того много проблем.

— Но даже он согласен со мной в том, что ты превосходишь женщин империи, как луна в небесах превосходит отражение звезд в смрадной луже! — Император пел менестрелем, и в его разномастных глазах Железный читал бесконечное, почти ребяческое веселье.

Едва Аерон приблизился к Идель, чтобы, видимо, снова обнять, как та, откровенно рассмеявшись, накрыла лицо императора ладонью и оттолкнула.

Оттолкнула в лицо. В лицо, повторил про себя Железный. Как отталкивают приставучих собак.

Да, пренебрежение в этом жесте было наигранным, и по движению женской кисти только слепой бы не понял, что в обращении с Аероном Идель деликатна и мягка. Да, тот смеялся тоже. Но у Эмриса все равно глаза полезли на лоб, потому что он не мог представить себе ни одной ситуации, когда бы кто-нибудь обращался с императором в такой манере. Еще и при публике!

Создатель! — в ужасе вскинулся Железный. Да она определенно «та самая» леди Греймхау, кем бы на деле она ни была! Она же веревки из императора вьет!

Прежде, чем на него обратили внимание, Железный поборол изумление и снова уткнулся в бокал. Пусто. Как жаль. Интересно, они услышат, как он сопит в пустую емкость?

— Кстати, а где, собственно Элиабель? — поинтересовалась леди.

Аерон махнул рукой, давая понять, что тема закрыта: об Элиабель, жене, и Легрейфе, шурине, он хотел говорить сейчас меньше всего. Да и компания неподходящая: барон услышал достаточно.