Сам отряд находился на территории одной из застав и занимал большую площадь. С одной стороны отряд вплотную примыкал к самой границе, а с другой стороны в тылу контактировал с городом Пяндж. По всему периметру было ограждение, бетонные перекрытия с колючей проволокой и боевое охранение. Внутри отряда – две зоны. Первая включала в себя магазины, жилые дома, столовую, стадион, уличный бассейн. Вторая охранялась особо: в неё входили штаб отряда, казармы, склады и плац.

Дежурный по части офицер посмотрел мои документы и предложил подождать в тени деревьев, где располагались скамьи вокруг небольшого живого уголка возле штаба отряда. Тут в небольшом пространстве ходили павлины, расправив свои красивые хвосты. Рядом с небольшого сказочного домика на нас внимательно смотрел маленький джейранчик. Было очень комфортно и приятно сидеть под тенью листьев больших деревьев. Но самым приятным в этом маленьком животном мире был бассейн. Он располагался посередине и создавал ощущение присутствия влаги.

После путешествия с колонной наливников мои мышцы и суставы сильно болели и гудели после тряски в КамАЗе. Поэтому маленький оазис возле штаба пограничного отряда меня немного успокоил. Я забылся и вспомнил некоторые моменты из своего прошлого – те мотивы, что вели меня сюда, а ещё те эмоции и чувства. И мне стало ещё спокойнее.

Вспомнил, как в 1997 году перевёлся на военно-ветеринарный факультет при Московской ветеринарной академии имени Константина Ивановича Скрябина. Ох, эти 1990-е годы: сколько горя испытали русские люди по всему бывшему союзу, да и в самой России за все эти годы. Было очень тяжело смотреть на то, как ломался союз. Помню, как сильно заболел мой отец – он ещё долго не мог восстановиться после этого.

Нельзя сказать, что всё, что делалось в СССР, было хорошо. Нет. Конечно, были перегибы везде и во всём, но это я понял уже потом. А тогда – до 1991 года – я этого не знал. Я просто жил счастливой жизнью ребёнка. Сальские степи Ростовской области занимали всё моё воображение, втягивая меня в конные заводы, ипподромы, скачки на лошадях, рыбалку, мотоцикл и купание в реке. Я со своими сверстниками жил примерно одинаково: все ходили в школу в одинаковой форме и ели в школьной столовой одинаковую пищу. И всё это нас никак не расстраивало.

В голове у меня кружились воспоминания из прошлого, но я не мог вспомнить и понять, зачем я приехал сюда…

В семнадцать лет я уехал учиться в Москву. И вот с семнадцати лет начал жить самостоятельной жизнью вдали от своей родной семьи. Нельзя сказать, что этот разрыв не был болезненным. Сначала было больно и очень тоскливо. Мне хотелось домой, иногда даже до слёз. Но школьные годы всё же немного укрепили меня изнутри. Родители, как правило, всегда были на работе. И нам, подросткам того времени, приходилось жить и привыкать к самостоятельной жизни очень рано. У нас было много обязанностей по дому и хозяйству, поэтому мы очень быстро взрослели.

До приезда на службу в Таджикистан с 1993 по 2000 года я всё это время жил в разных общежитиях, а в одном из них даже довелось побывать в роли председателя. Так что на тот момент жизни у меня уже были навыки различной социальной адаптации и умения жить, выживать и приспосабливаться в условиях агрессивной окружающей среды.

Сейчас я со своей супругой ждал человека со службы тыла, который должен был распределить нас в очередное общежитие или гостиницу.

На соседней скамье возле штаба сидел и ждал лейтенант – такой же, как и я, молодой и только что прибывший из России. С ним была девушка – его супруга. Как я понял, она находилась на шестом месяце беременности. Мы обменялись с лейтенантом несколькими общими фразами, которые обычно произносят в подобных случаях. Лейтенант «Б» сказал: «Как-то всё печально. Я не ожидал таких спартанских условий. Ну, и климатических – тоже».

Его супруга тоже смотрела на всё вокруг с неким ужасом и непониманием. Было заметно, что эти люди не жили самостоятельной жизнью и, наверное, не бывали в общежитиях. Я об этом написал не в обиду, а только чтобы показать социологию и реальность.

Забегая в будущее, скажу, что лейтенант «Б» через неделю попросил отпуск по семейным обстоятельствам, чтобы увезти свою супругу в Россию. Они уехали. Я уже про них забыл, потому что больше тут не видел. Прошёл первый год моей службы на границе. Это был трудный год: нужно было втянуться в новую для меня службу, проехать и пройти все заставы, просидеть в нарядах и секретах, послужить. И вот пришло время получать очередное воинское звание старшего лейтенанта. После утреннего брифинга командир отряда вручал погоны: кому старшего лейтенанта, кому-то капитана или майора. И тут я увидел лейтенанта «Б» – ему также зачитали приказ и вручили старшего лейтенанта.

Позже мы встретились и пообщались. Лейтенант «Б» поведал мне, что когда они уехали, то он уже не хотел возвращаться служить. Он подал документы на увольнение. Но просто так тогда не увольняли – нужны были основания для этого и время. Он сделал какие-то справки, что болен. Ну и прочие хитрости – так тянул время. Но чтобы уволиться, ему нужно было приехать в отряд ещё раз через год. Лейтенант «Б» просил не держать на него обиды. Он сам чувствовал всю нелепость такого поведения государства, и всё что с ним произошло. Ему присвоили и вручили очередное воинское звание старшего лейтенанта. А ещё государство выплатило лейтенанту «Б» жалование за год службы. Конечно, без боевых и календаря исчисления службы: год за три, ведь тогда служба в Таджикистане у пограничников рассчитывалась, как один год на три года. Конечно, это всё выглядело как-то странно, но всё как бы по закону. Больше я его не видел.