В прачечную я зашла спокойно, никто даже не спросил, куда иду да зачем. Двери задния были распахнуты, несмотря на прохладную погоду: из них шли густые клубы белого пара, пахнущего чем-то неприятным, от чего в горле моментально начало першить. Я прижала к лицу рукав, стараясь не вдыхать, и расстегнула пальто, потому что внутри было очень жарко.

Туда-сюда сновали женщины разных возрастов, те, что постарше, кашляли. Некоторые женщины стояли на невысоких табуретках и покрикивали на них строго, словно надсмотрщики.

— А-а-а! — вскрикнула какая-то женщина, а потом огромный медный бак, который она куда-то тащила, с боем гонга рухнул на каменный пол, разливая по нему кипяток. Слава Богам, вода хлынула не на саму женщину, а вперед от нее. Кто помоложе и побыстрее поспешили заскочить на скамьи и табуретки, расставленные то тут, то там, чтобы не обвариться.

Короткое заклинание, и кипяток, источающий клубы дурно пахнущего пара, мгновенно замерзает вздыбленной волной, не успев толком расплескаться.

На секунду в зале повисла тишина, а потом одна из командирш медленно сползла со своей табуретки:

— Ты чего творишь, дура безрукая?! — виновнице безобразия прилетела пощечина.

— Простите, мадам, я обожглась и не смогла удержать бак.

— Убрать все немедленно. Этот день будет вычтен у тебя из зарплаты! — рыкнула начальница, а потом повернулась ко мне: — ты кто?

— Я ищу мисс Тормодсон.

Откуда-то выскочила Кейа, улыбнулась мне обрадованно:

— Ой, Рика, откуда ты тут посреди недели? Это ты воду остановила? Спасибо, у нас тут часто обвариваются.

Я кивнула.

— Пять минут на разговор и ни секундой больше, — строго выговорила мадам и вернулась на свою табуретку: — что стоите? Быстро лед убрать и к работе вернуться. Ну, живо-живо!

Все забегали, я меня Кейа потащила на выход.

— Не замерзнешь? — растерялась я, заметив, что она не взяла пальто.

— Хоть воздухом свежим подышу, — улыбнулась она.

— Тяжело тут?

Она безразлично пожала плечами:

— Как везде. Работа есть работа. Ты вон телохранительница, своей жизнью должна хозяев от опасности защищать, и не жалуешься.

— Но я — воин, меня с детства тренировали.

— Так и я не белоручка, — она посмотрела на свои ладони, а потом стыдливо спрятала их под передник. С нашей первой встречи они изменились: были все время красными в мелких ранках, мозолях и ожогах. — Оставим это. Что случилось?

Мне стало стыдно делиться своими бедами с тем, чья жизнь и так не сахар, но делать было нечего, и я призналась:

— Уволили меня. Теперь надо жилье новое искать. Не подскажешь, где комнату снять подешевле?

— О, Рика мне так жаль, — Кейа поспешила меня обнять. — Тебе не нужно пока искать жилье, поживешь у нас.

— Нет-нет, я не могу стеснять вас снова!..

— Это не обсуждается, — строго сказала Кейа, отстранившись. — Я как раз хотела сказать тебе при следующей встрече: я позавчера убиралась у нас в комнате и нашла рисунки на столбиках кровати. А я-то все думала, с чего бы это маме в последний месяц так полегчало! Я ведь видела эти ваши «руны», когда была вместе с тобой у следователя и узнала рисунки. Мы вряд ли когда-нибудь смогли бы позволить себе помощь мага-лекаря, а ты… ты даже не представляешь, как я признательна тебе! Приютить тебя в сложное время — это меньшее, что я могу для тебя сделать.

— Но у меня все в порядке, мне и жалование выплатили… я скоро найду другую работу!

— Вот когда найдешь, тогда и снимешь себе комнату, — улыбнулась Кейа.

Хоть Кейа и предложила подождать ее дома, утверждая, что матушка Гудда, хоть и не знает про мою рунную магию, все равно будет счастлива меня видеть, но я решила вместо этого пройтись по рынку. В кармане у меня позвякивала сумма, достаточная на ближайшее время, так что я с интересом рассматривала выложенные на прилавках товары.

Честно говоря, я мало что смыслила в рунной магии, удивительно, что моих знаний хватило, чтобы облегчить состояние матушки Гудды. Наверное, сказалось то, что я вбухивала в каждый рисунок максимум возможной магии и повторяла одни и те же руноскрипты десятки раз. Это еще хорошо, что Кейа заметила только те рисунки, что на ножках — как-то раз, оставшись в одиночестве в их комнате, я залезла под кровать и разрисовала все рейки, держащие матрас. Каждую руну приходилось активировать собственной кровью за неимением других магических эликсиров, но главное, что появился какой-то результат. Я помню, как в первое время матушка Гудда кашляла до тех пор, пока ее платок не окрашивался кровью. Ее организм просто не был в силах справиться с теми ядами, которыми она дышала во время работы в прачечной.