Воистину, как и всякий военный объект этих годов, Тардиградск переживает не лучшие времена.

Пилар Кастин остановилась у мемориальной таблички, посвящённой выжившим участникам «Астарты». Прогнозистка поморщилась, когда привычно прочитала список имён и не нашла в нём единственного искомого. Константина Вайната, пилота АДАМ второго поколения под кодовым названием «РК», так и не нашли. Впрочем, напоминала себе Пилар, его даже не искали. Благодаря литерам она знала наверняка, что Вайнат мёртв.

И здесь её больше ничего не держало.

Официально контракт, предписывающий прогнозистке необходимость пребывания в городе, закончился в начале 995-го года, а все знакомые, с кем сложились приятельские отношения, оставили службу в северных регионах страны. Неофициально — она теперь стала частью поселения, и пережитая утрата неведомым образом препятствовала отбытию.

В руках Кастин держала папку с документами и билетами. Многие из них уже были непригодны к использованию: где краска поплыла, а где — время ушло. Пилар давно могла покинуть Тардиградск, но каждый раз вертолёты улетали без неё.

Перед тем, как оставить монумент, мойра поставила на мраморную ступеньку перед ним свечу с вырезанным в воске именем пилота. Установив её среди прочих, подожгла. Воздух наполнился фиалковой отдушкой.

После Кастин вышла на улицу. Снаружи было пусто, темно. Вдоль главной дороги вереницей тянулись жилые дома: по два этажа кирпичной застройки — большинство окон оголодавшей тьмой взирали на глухие проспекты.

Кастин прошла меньше километра, когда из-за темени выплыла городская площадь. Названия у неё не было: в отличие от Санктория, снаружи все таблички и указатели давно полиняли и выцвели, а карты были до того просты и схематичны, что на месте безымянной площади то и дело мерещилась либо пирамида, либо склеп. Не памятник, но погребальный костёр возвышался на ней. Высота его достигала крыши соседних домов, а диаметр превышал десятку метров. Дым его покрывал улицы военного городка. Лежащий вокруг снег давно потерял белизну из-за вездесущей копоти. Всполохи сизых искр сливались с киноварийскими огнями.

Перед костром стоял Михаил. Впервые за всё время в Сибири Кастин увидела его в гражданской одежде. Лицо его белело болезнью, а под глазами синели мешки. Лишь по наитию Пилар признала в этом измученном человеке координатора Тардиградска. Прогнозистка безмолвно встала рядом с ним и также безучастно посмотрела на огонь.

— Сегодня мне пришло сообщение от сестры, — нарушил тишину Михаил, и вместе со словами из его рта вышли облака пара. — В Градемине волнения, и она боится, что скоро это коснётся семьи.

— «Кате-Эр»?

— Скорее всего, — подтвердил координатор и, нахмурившись, закурил. Сделал он это неумело: так, будто до этого только со стороны видел сигареты. — Знаешь, я никогда не понимал политику. Мой отец дал людям то, что они просили — независимость от России, а теперь они хотят вернуться к тому, что их к этой зависимости привело. Мне больно от того, сколько людей ненавидит мой род.

— Всегда найдётся тот, кто захочет свергнуть власть, — прозаически заметила бхаратка, — сомневаюсь, что дело в фамилии. На ваше место могли бы найтись и другие преемники.

— Я знаю, но от этого не легче. Нужно учитывать, что Карпея в нынешнем состоянии наиболее уязвима. Думаешь, в России подобных пророчеств не бывало? А лжепророков? Всё это было и всё это есть, но здесь оно не успевает даже дойти до органов цензуры — местные всю эсхатологию перемалывают в абсурд.

— Так почему тогда члены твоей семьи не оставят столицу хотя бы на время? Думаю, в провинции или даже в другой стране им будет куда безопаснее, чем в Каэльтстве сейчас.

— Если бы… Стоит им немного расслабиться, как вся иллюзия власти оставит их дом. Они ни за что не бросят столицу.

— Иллюзия власти? Что ты хочешь этим сказать?

Михаил замялся. Заметив его реакцию, Кастин отвела взгляд и вздохнула. Спустя минуту Монтгомери вновь обратился к прогнозистке:

— Я понимаю, что это будет личная просьба, но… Не затруднит ли тебя узнать, что ожидает мою сестру, Марианну?

— Конечно, — согласилась мойра, — я это сделаю.

***

Самая обычная смена в диспетчерской вышке. На посту были двое мужчин.

— Слыхал о том посреднике? — за калибровкой аппаратуры поинтересовался у напарника диспетчер, Семён Городымов. — Ну, тот, что с «Астартой» чуть не отсох в Грустине.

— Нет, а что с ним? — спросил второй, Тимоти Фойерк.

— Так говорят, что умер всё-таки. Видели его в последний раз в Ландо, по дороге в Линейную, — рассказал мужчина и таинственно понизил голос: — В списке выживших его так и не нашли. Проклятье! Кажется, пора вызывать ремонтников — эта штука целый день сбоит.

— Да чего ты всё возишься? Живамиж сюда и носу не кажет. — Фойерк осоловело глянул на подсвеченный зеленью радар. — Нашёл, о чём беспокоиться! Лучше давай по кофе, у нас ночь впереди.