— Полковник? — вопросительно посмотрела на него Уля.

— Олнен, госпожа, — расцвёл тот лицом, — Я не генерал Ковин. Меня вы не помните.

Произнесённая офицером её собственная старая шутка подняла королеве Саарона настроение, а заодно подсказала, что полковник из бывших бригадных латников, иначе ту её фразу он бы ни разу не слышал.

— Не помню, действительно, — засмеялась Уля, — Олнен? Теперь постараюсь не забыть. Почему стал вдруг егерем?

Обе королевы легко вскочили в сёдла, словно бы родились в ахейских лесо-степях. На ниндзей сопровождения привести коней никто не догадался, и им предстояло немного пробежаться трусцой.

Офицер с ответом на вопрос императорской сестры задержался — удивился, как та догадалась, что он из латников.

— Когда был на курсах по совершенствованию командного состава, — он поехал между двумя королевами, на половину лошадиного корпуса чуть впереди них, — начальство заметило, что я неплохо держусь в седле, и отец был лесничим баронства. Вот и предложили поменять алебарду на палаш.

— Что там за совещание идёт? — поинтересовалась Гортензия.

Кавалькада уже проехала ворота и двинулась к высокому холму по усыпанной гравием дорожке. Из палаток выскакивали вояки и с искренним восторгом приветствовали королев.

Конечно, Уля понимала, что солдаты и офицеры радуются не прибытию Гортензии. Присутствие императорской сестры для вояк означало и мощнейшую магическую защиту и исцеление в случае ранений. Олег называл такое рассчётливое отношение иноземным словом меркантилизм.

— Совещание — не совсем точно, госпожа, — поправил свой предыдущий доклад полковник, — Скорее, обсуждение общей ситуации. Там кроме вашего мужа участвуют графы ри Неров и ри Крет, оба посланника — вы ведь знаете, что здесь представители Агнии и Сертина? — и герцог ре Фильнорен. Его направила сюда королева Иргония, чтобы он разобрался с тем, что творилось в её полках.

— Кто виноват, и что делать, — хмыкнула королева Тарка, повторив одну из фраз императора.

В голове Ули принялись метаться мысли о том, как ей лучше предстать перед Орро. Надменной королевой, сильной магиней и сестрой императора или весёлой, дружелюбной давней знакомой.

Когда они подъехали к шатру командующего, оттуда доносилось красивое мужское пение тремя-четырьмя голосами:

— Чёрный ворон, что ж ты вьёшься над моею головой. Ты добычи не дождёшься — чёрный ворон, я не твой.

— Мой, когда перепьёт, всегда эту песню затягивает, — поморщилась королева, соскакивая на землю, — Олег много нового и интересного придумывает, но иногда мне его убить хочется.

— Да ладно тебе, — хихикнула Уля, — Чек всегда меру знает. А с гостями выпить сами Семеро велят, — заступилась она за маршала.

Сумбур в её сознании исчез. Она уже решила, что строить из себя надменную особу не станет. А с Орро нужно поговорить откровенно в ближайшие же дни.

Пусть он считает её слишком молодой для себя, пусть его тянет к себе прошлое — воспоминания об убитой заговорщиками любимой семье, пусть на нём ярмо преданности императрице Агнии, Уля не хочет его уступать никому и станет бороться.

Зря Гортензия хмурилась на своего венценосного супруга. Да, маршал Чек был слегка навеселе, но в полностью здравом уме. А то, что растрогался почти до слёз, как и все сидевшие за столом в штабном шатре аристократы, так песня про ворона к тому располагала.

Лешик вообще смотрел на окружающее абсолютно трезвым взглядом, хотя его лицо и изображало большую степень опьянения.

Единственный, кто из присутствоваших мужчин действительно окосел от выпитого, так это аргонский посланник граф ри Щонг, двадцатидвухлетний напыщенный аристократ, щуплый как воробышек, сверстник своего короля и его близкий друг.

Когда во время представления королевам Саарона и Тарка он подошёл к ним с поклоном и глубоко выдохнул, у Ули сложилось впечатление, что ри Щонг сегодня здесь вообще не ел, а только пил.

Конечно, Уле хотелось бы оказаться за столом рядом с маркизом ни Ловеном, но ей по статусу пришлось занять место между маршалом Чеком и графом ри Неровом.

Она доброжелательно улыбалась всем присутствующим, вежливо смеялась над скользкими шутками Лешика, улыбалась дружеским словам короля Тарка, внимательно слушала разговоры о происходящих в Аргоне и вокруг него событиях, на Орро старательно не смотрела, но обострённым восприятием, которому научил её брат, наблюдала за каждым жестом и мимикой полюбившегося ей сильно-сильно хадонского маркиза.

— Я надеялся, мудрая королева, что с вашим прибытием хоть что-нибудь прояснится относительно планов Пскова, — с грустной улыбкой произнёс посланник Божественной Агнии, — Ваш драгоценный супруг так за эти дни, ни мне, ни любезному Тюру ри Щонгу, ничего конкретного не сказал.

— Дорогой Орро, мы давно уже на ты. Так ведь? — Гортензия чуть склонила голову в сторону маркиза, — И здесь мы в кругу друзей. К чему эти витиеватые официальные обращения между старыми приятелями?

На самом деле наставница не считала Орро ни Ловена другом. Более того, воспринимала его как одного из самых своих опасных соперников на дипломатическом поприще, хоть он и представляет формально союзную империю.