— Летать не смогу дня три, — кивнул Трапери, проследив за моим взглядом, — но уже почти не болит.

Царапина не его щеке побледнела и выглядела почти зажившей. Целители в академии отличные.

— А как же мы доставим Линкса сюда? — испугалась я за своего озорного малыша. — Я бы хотела поехать с ним.

Трапери чуть вздрогнул, но ему полагалось изображать влюбленного, который готов на все ради своей обожаемой женушки. Поэтому деваться некуда. Пришлось меня успокаивать.

— Попросим кого–нибудь с рабочими крыльями, — пообещал он. — Займусь этим прямо сейчас. Даниэль церемонно удалился. Хорошо держится! Представляю, как ему не хочется тащить с собой в столицу не только меня, но и моего шалопая.

Сборы заняли меньше десяти минут.

Я сложила свой нехитрый скарб в сумку, которую мне любезно уступила Ксандра, раз уж чемодан остался в доме ректора и мы с подругой продолжили болтать.

После обеда за мной пришел Даниэль, в вытянутой руке он держал переноску с Линксом.

— Готова? Нам пора.

Муж был очень лаконичен, видимо компания красной панды все это время его не особенно радовала. Поблагодарила, приняла у него длинный обтянутый бархатом деревянный короб со стальными прутьями на дверце.

— Давай сумку, — бросил муж.

— Ты слишком пострадал в передряге, наверное нельзя тяжести поднимать, — пожалела я его.

Даниэль недобро зыркнул. Я, кажется, чем–то его раздражала.

— Никогда не говори такого мужчине, особенно мне, — суховато сказал он, подхватил оставшиеся вещи и мы отправились на улицу. Нас сопровождал восторженный взгляд Ксандры. Ей нравятся властные и крылатые, что поделать.

В экипаже мы сели друг напротив друга, переноска с пандочкой была между нами, в ногах.

— Даже интересно, почему ты назвала своего хорька Линксом, — проронил Трапери минут через десять после того как мы тронулись.

— А как должна была? — спросила я, проигнорировав «хорька».

— Данч. Ну, или Мак, чтобы не очень откровенно себя выдавать.

Я вздрогнула от неожиданности. Это прозвучало как пощечина!

— Что, прочитал мое письмо и теперь глумишься? — начала заводиться я.

— Письмо? — он сделал вид, что удивлен, — о чем ты? Я при тебе передал твое надушенное послание своему секретарю. Когда бы успел его прочитать? Да и к чему мне эти девичьи грезы? И так могу предположить, что внутри.

— Откуда тогда знаешь, что оно надушенное? — не успокаивалась я.

— Да я его минуту в руках подержал, и у меня пальцы пропахли!

Меня начинало трясти. Не верю, ни одному его слову не верю! Слишком наигранный тон у него сейчас был, это чувствовалось. Я уже немного успела к нему привыкнуть и понимаю, когда он совсем уж неискренен. Пусть ректор и замечательно собой владеет, но сейчас он что–то скрывает.

Стоило только представить, как он изучает мое наивное послание кумиру, у меня кровь закипать начинала. Да, закипать! Я больше не леденела при мысли о моем морозном муженьке.

— Что нас ждет в столице? — спросила я, чтобы хоть как–то отвлечься от желания выдергать перья из его здорового крыла.

— Тебя — обычная поездка, будешь и дальше изображать счастливую супругу. Только прошу, делай это убедительней. Сейчас у тебя такое лицо, словно ты вот–вот выпрыгнешь из кареты.

Да, я не умею настолько хорошо скрывать свои мысли. Но в состоянии почувствовать фальшь, которой так и сочилось каждое его слово.

— Меня же, скорее всего, привлекут, чтобы вызвать великого духа Металла и попросить его связаться с Ключом.

— Это же очень рискованно! — испугалась я.

— Да, но это будет последней мерой, — сказал Даниэль и я почувствовала, что речь его стала более естественной, потеплела, — после сегодняшних событий король принял решение провести ментальный допрос моего брата. И если он не даст результата — мы устраиваем ритуал с Магроном.

— Ментальный допрос?

— Да, — кивнул ректор, — это очень жестокая и болезненная процедура, поэтому ее порядок утверждает лично сам Адриус. Завтра Аарона доставят из тюрьмы Думсвер в столицу, прямиком в главную резиденцию короля. И возможно, к вечеру мы узнаем, где же скрывается артефакт, и кто помогает моему брату.

— Боишься? — я не смогла удержаться от этого вопроса.

— Я? — брови Даниэля удивленно взлетели вверх и я была готова поклясться, что это искренне. — Разве что за самочувствие Аарона. Не все в состоянии перенести ментальную пытку и остаться в живых или не сойти с ума.

Экипаж остановился. Мы прибыли в Соверилль.

Даниэль резким рывком распахнул двери кареты и поморщился. Все же он достаточно пострадал в схватке, хоть и не хотел показывать слабости. Может, поэтому он кажется таким скрытным, все в себе держит?