Глазкова была мертвенно бледна. Я налил ей воды. Стуча зубами о край стакана, она с усилием сделала глоток.

– Этого не может быть...

– Ваш сын дал аналогичные показания.

– Этого не может быть...
– И привела последний довод: - Он больше не будет.

С этим нельзя было не согласиться.

– Что ему грозит?

Все, с меня хватит. Я пожал плечами:

– Суд.

Она с трудом поднялась, машинально защелкнула сумочку:

– Алексей Дмитриевич, вы один можете спасти моего сына. Ради этого я готова на все.
– Помолчала и добавила для ясности: - Для вас.

Мне было жаль ее. А ее сына - нет. Единственное, что я бы от нее принял, это уход из школы, с поста директора. Но я, конечно, промолчал. И не нашел, к сожалению, слов утешения. Их не было у меня.

Когда Глазкова ушла, я позвал Ляльку:

– Запиши. Передашь в рабочую группу УК. Диктую: "Изнасилование без отягчающих обстоятельств - кастрация. Групповое изнасилование - смертная казнь. Изнасилование малолетней - публичная казнь". Записала? Иди.

Лялька закрыла блокнот, забрала дело и сказала с порога, совсем другим тоном, благожелательно-восхищенным:

– А к вам опять дама.

– Кто такая? По какому вопросу?

– Сейчас доложу.

Вышла, вернулась без бумаг, торжественно, не закрывая за собой двери, провозгласила:

– Княгиня Щербатова, урожденная Лиговская. По личному вопросу.

– Проси!
– я только руками развел.

И входит действительно Дама - высокая, стройная, в шляпке с вуалью и перчатках. Восьмидесяти лет. Но не на вид, конечно.

Красивой походкой - вся как натянутая струна - идет к столу, откидывает вуаль, снимает шляпку и кладет на стол. И где теперь его искать, мой стол?

Я придвигаю даме стул и не могу удержаться от улыбки...

...Эта встреча мне хорошо запомнилась. Она произошла на Рынке. В рядах, где крестьяне торговали яйцом и птицей.

Дама стояла у прилавка и, откинув с лица вуаль, приценивалась к бойкому разноцветному петушку:

– Худенький он у вас, милейший. Сбросьте какую-нибудь малость.

– Ты не гляди, что он малой да худощавый, - не уступал хозяин - хитрый мужичок.
– Он, знаешь, зато какой ебкий!

Дама едва не села, но удержалась на ногах.

– Милый мой, я совсем его не для этого беру.

– Не! В суп не дам. Только на племя.
– И мужичок, сам похожий на своего петушка - задиристый, жилистый - потянул его за тесемку, привязанную к лапке.

Дама пошла дальше по рядам, искать другого петушка, скажем, более упитанного.

Эта милая сцена вспомнилась мне сейчас, и как-то стало немного светлее на душе, почерневшей от разговора с несчастной Глазковой.

– Меня зовут Мария Алексеевна, - представилась дама, - но можете называть меня просто княгиней.

– Слушаю вас.
– Я старался догадаться, что за дело могло привести ее ко мне - дама выглядела спокойной и не была похожа на человека, пришедшего со своей бедой.

Лялька вкатила сервировочный столик, обратилась к посетительнице:

– Что вы предпочитаете, сударыня, чай, кофе, рюмочку?

– Вы очень любезны, милочка, - отозвалась дама.
– Рюмочку с кофе, это не трудно?

– Это приятно, - улыбнулась Лялька.

Когда, накрыв угловой столик под рыцарем, она вышла в приемную, дама доверительно шепнула мне:

– Эта очаровашечка, похоже, влюблена в вас.

– Эти очаровашечки, в их возрасте, всегда в кого-нибудь влюблены, отмахнулся я, догадываясь, что, несмотря на катастрофическую разницу в летах, княгиня и Лялька нашли уже общий язык. Впрочем, немудрено. Лялька кого хочешь с первых слов обаяет. Ее беззаботное и естественное, как у птички на ветке, очарование действует неотразимо на лиц любой возрастной категории и любого пола: чирикает, головкой вертит, хвостиком трясет, перышки чистит - залюбуешься.

– Напрасно вы так суровы с ее чувствами...

Успела Лялька нажаловаться, излить свою трепетную душу.

– ...Напрасно, - дама с видимым удовольствием сделала глоток из рюмки, промокнула уголок рта салфеткой, взяла в руки кофейную чашку.
– Она не только мила, но и положительно умна.

Это было сказано таким тоном, что у меня тоже не осталось сомнений: так и должно быть - у дурака-начальника умная секретарша. Иначе кто же будет решать вопросы и делать дела? Но я не обиделся, я догадался, что они так хорошо спелись не только благодаря Лялькиному обаянию: старый да малый, вот и все, один уровень подсознания.