В четверг появляются два вязаных чулка, один с ее именем, другой с моим. Там размашистым почерком написано «Бруно».

Эта штуковина, как неоновая вывеска, сообщающая всему миру, что у меня бандитское итальянское имя, когда на самом деле я хочу проложить свой путь в мире финансов среди мужчин с такими разумными именами, как Джон, Джек и Бэрон.

Ладно, последнее немного необычно, но в прошлом квартале этот парень всех уделал.

Чулок из красной и белой пряжи, как рекламный щит, дразнит меня. Я пялюсь на него. Он смотрит в ответ. Наконец, я не могу больше терпеть и ломаю карандаш пополам.

— Я же просил тебя называть меня Брайаном.

Глория поднимает взгляд от своего компьютера и смотрит на меня. Сейчас наши столы стоят параллельно окнам и на расстоянии примерно метр друг от друга. Если бы позволяло место, я бы удвоил это расстояние.

— Дело в том, что однажды я ходила на свидание вслепую с парнем по имени Брайан. Он был очень милым. Красивый. Смешной. Умный. Мы очень сблизились. Ты мой босс. Мой ворчливый босс. Грубиян, если честно. Так что ты Бруно.

Я ворчу, и весь оставшийся день мы разговариваем только по необходимости.

«Пожалуйста, передай степлер».

«В принтере закончились чернила».

«Можешь отправить это по почте?»

И все в таком духе.

В пятницу Глория приходит с рождественской елкой. Она примерно такого же роста, как сама девушка, искусственная, увешанная мигающими огоньками.

— Ты не можешь поставить это здесь.

— Хорошо, Бруно. — Вместо того чтобы избавиться от нее, она развешивает на ветках вязаные мини-чулки. Они очаровательны. Но слишком много ее яркого рождественского настроения проникло в офис. Это место бизнеса. Финансов. Профессионализма.

Она отступает назад и осматривает свою работу на елке.

— Идеально.

— Как бельмо на глазу.

— Рада, что ты так думаешь, Скрудж. Кстати, о глазах… — В этот момент ее телефон издает сигнал приложения «Око Свиданий» — Ах. — Глория ухмыляется и проверяет сообщение.

Мое настроение еще больше портится, когда я понимаю, что она, вероятно, общается с другими парнями, ходит на свидания вслепую и смеется над их шутками. Смотрит на них своими большими, теплыми карими глазами. Вот почему она была такой веселой на этой неделе.

Когда Глория идет в ванную, я открываю сегодняшнюю маленькое окошко в ее адвент-календаре и запихиваю шоколад в рот. Звенящие колокольчики на ее тапочках возвещают о ее возвращении, и я быстро сажусь в свое кресло.

Глория прищуривается, глядя на меня.

— Почему ты улыбаешься, как кот, который только что съел канарейку?

Я сглатываю, надеясь, что у меня нет шоколада на зубах.

Она кружится по комнате, рассматривает конфеты M&M’s, осматривает снежный шар, а когда доходит до адвент-календаря, замирает.

— Сегодняшняя шоколадка пропала. Я приберегла ее на после обеда.

Поднимаю руки и пожимаю плечами.

— Я ничего об этом не знаю.

Глория делает несколько целенаправленных шагов в мою сторону.

— Ты съел ее, не так ли?

Поправляя очки, я печатаю электронное письмо. Наклонившись через мое плечо, она смотрит на экран. Ее волосы каскадом рассыпаются по моему плечу. По мне пробегает дрожь, заставляя мои чувства работать в усиленном режиме.

Мы оба понимаем, что я неправильно расположил пальцы на клавиатуре и написал какую-то ерунду.

Она читает:

— Пурла фдла фва. Фщовав вфо квако еччзу ав вупзвь. Хм. Я не знакома с этими словами.

Глория смотрит на мой стол, словно хочет обыскать его, затем садится на край, скрещивает ноги, и аромат ванили слишком восхитителен для моего собственного блага. Мой пульс учащается.

— Дай мне понюхать твое дыхание, — говорит она.

Я откидываюсь назад, чтобы не выдыхать аромат ее шоколада.

— Это не очень профессионально.

Она постукивает пальцем по экрану моего компьютера.

— Как и это.

— Обычная ошибка. Что? Ты никогда не делала опечаток?

— Не в электронном письме. Я дам тебе один шанс признаться. Ты взял мой шоколад? — Она протягивает руку. — Отдавай обратно.

Я поджимаю губы и качаю головой.

— Ты не захочешь, чтобы я это сделал.

Она ахает.

— Ты съел его? Это итальянский шоколад, специально привезенный. Мои бабушка и дедушка каждый год присылали мне адвент-календарь. Теперь я покупаю его сама, чтобы продолжить традицию. Ты мой должник, Бруно.