— Давно, — постаралась дёрнуть плечом как можно небрежнее. — Недели две назад, наверное. А… а что?

— То есть, на данный момент на связь с вами он ещё не выходил? Что ж, хорошо. Тогда вам нужно будет самой вернуться к нему, сделать вид, что раскаялись в бегстве и выразить желание впредь слушаться его указаний. При этом с вами на связи будет постоянно находиться наш сотрудник, которому вы должны будете сообщать о действиях и планах Гордеева. Строго секретно.

— Это… шпионить что ли? — с трудом выдавила я.

— Содействовать органам. В интересах государства.

Я снова долго молчала, затравленно глядя в стол перед собой. Этот человек вроде бы ничего особенного не делал, но подавлял одним только своим присутствием. Лишал воли и способности соображать.

— С чего вы взяли, что я соглашусь?

— А у вас нет выбора. Поверьте. И дело даже не в том, что использование фальшивых документов — уголовно наказуемое деяние, а в том, что Гордеев собирается слить вас тем, от кого вы так тщательно скрывались все эти годы. И только мы можем вас от этого защитить. — Льдистые глаза красномордого деда Мороза смотрели внимательно и строго. — Вы же понимаете, что не случайно оказались втянуты в эту историю. Вас искали, составляли на вас досье, планомерно вводили в операцию. А если быть точнее, то всем этим занимался именно Гордеев. Но если изначально он работал по утверждённому плану, то теперь есть подозрение двойной игры. И это необходимо проверить. Дело очень важное и очень секретное. И если вы, Зореслава Олеговна, случайно решите поиграть с нами в дурака — вы либо просто окажетесь за решёткой, лет, скажем, на десять — пятнадцать, либо, если Гордеев переиграет нас, вы окажетесь в каком-нибудь подпольном борделе где-нибудь в Эмиратах. Это в лучшем случае. Но скорее, те люди, которым Гордеев принесёт вас на блюдечке, отработают вас ещё здесь.

Я сжалась. Мир вдруг стал таким огромным, колючим и чужим, а я в нём — такая маленькая и одинокая. Страх и отчаяние застряли в горле комом, мешая дышать.

— А если он поймёт, что я… с вами?

— Тогда вы пострадаете от его действий, а мы просто не сможем вам помочь. Поймите, — смыкая руки на столе в замок, слегка подался он вперёд, — Гордеев опытный агент, и вы для него лишь орешек на один зубок. Вам может казаться, что он душка, но это будет лишь его маска. Вы можете начать ему сочувствовать — но окажется, что именно этого он от вас и добивался. Вы даже можете в него влюбиться, но в этом и будет его тактика. Не потому, что он желает зла вам лично — лично вы для него лишь средство достижения цели, — а просто он умеет работать как никто другой, используя абсолютно все имеющиеся у него ресурсы. Включая и человеческие. В этом и есть его ценность — и для нас, и для наших врагов. Но в этом же и опасность. Поэтому таких как Гордеев либо держат при себе, либо ликвидируют от греха подальше. И он прекрасно об этом знает. Как и то, что, если бы не его текущая миссия, на него уже была бы объявлена официальная охота. Безо всяких там разбирательств. Превентивно. — Откинулся на спинку стула, развёл руками: — Никто не хочет быть загнанным зверем, Зореслава Олеговна! Тем более сам охотник. Тем более такой, как Гордеев. Поэтому мы и не можем понять, какую игру он ведёт — он слишком умён, чтобы раскрывать свои карты. Для этого нам и нужны вы — чтобы заглянуть в них незаметно. Это всё, что я могу вам сказать. Но надеюсь, этого достаточно, чтобы вы поняли серьёзность происходящего?

Я молчала. Из всего вышесказанного мне было ясно лишь то, что на этот раз я влипла по полной, а всё что было до этого — детский лепет.

— Вы говорите долго искали меня, брали в оборот. Зачем я вам?

Теперь уже помолчал он. Подвигал подбородком, подбирая слова.

— Ну… Честно сказать — в качестве живца. Но не потехи ради, а во имя спасения сотен других жизней. И это хороший план. Очень трудоёмкий, но перспективный. У Гордеева вообще все планы отличаются дерзостью и заточенностью под его личное участие. Однако теперь у нас появились основания полагать, что он с самого начала собирался использовать вас в личных целях. А вместе с вами и нас. Что в обоих случаях недопустимо.

— Получается, что для вас я — живец, что для него. Ну и какой мне смысл сотрудничать с вами?

— Смысл в том, что наш принцип работы — максимальная безопасность фигурантов, а Гордеева — результат любой ценой. «Если большее покрывает меньшее, то меньшего не существует» — вот его мантра, Зореслава Олеговна. Вы для него — меньшее. Поэтому вам стоит держаться нас. В любом случае. Даже если Гордеев окажется чист.

Я зажала вспотевшие ладони между коленями. Руки дрожали, и по-прежнему мешая дышать, стоял ком в горле. Как можно поверить во всё это? Нет, Гордеев не мог. Просто не мог!

— Согласно отчётам, вы любите сырники, — стальной Дед Мороз кивнул молодчику у входа, тот выглянул из кабинета во внешний зал, и уже через пару минут официант поставил передо мной тарелку с золотистой горкой пухлых сырничков с джемом и шариком томно тающего мороженного. И не какого-нибудь, а моего любимого крем-брюле. Да и джем был именно вишнёвый. Очень показательно. Браво.

— И что же ещё вы обо мне знаете? — сдавленно усмехнулась я.

Не то, чтобы я сомневалась, что Игнат действительно изучал меня и посылал отчёты начальству, но ужасно захотелось вдруг, чтобы и этот чертов вишнёвый джем, и крем-брюле оказались простым совпадением. Ну мало ли? Может, в ресторане просто не оказалось ничего другого…

— Ну-у-у… — на мгновение задумался генерал-майор, — из особо примечательного, это, пожалуй, наличие родинок в количестве пяти штук в форме неправильного треугольника под соском вашей правой груди. — Поднявшись, нацепил тёмные очки. — Приятного аппетита, Зореслава Олеговна. После обеда вас отвезут за четыреста километров отсюда, в локацию Гордеева. Там вам нужно будет отыграть случайную встречу с ним, ну и дальше по плану. В пути вас ещё проконсультирует наш специалист.

Он ушёл, а я всё сидела. У двери всё так же стоял молодчик, с той лишь разницей, что при начальстве он смотрел в одну точку перед собой, а сейчас поглядывал то на меня, то на часы. Наконец не выдержал:

— Ты будешь есть или нет? Ехать пора.

Я машинально взялась за вилку, ковырнула сырник. Состояние было странное — я верила тому, что услышала, чего уж там. Это до боли сходилось и с образом Гордеева, и с моими смутными ощущениями зачем же он втянул меня во всё это… Но в тоже время я не верила самому Морозу. Его гарантии безопасности — словно дым над водой: красиво вьются, но быстро тают, стоит лишь ветру сменить направление. А он может смениться в любое мгновенье. И никто там за меня впрягаться не будет. Я для всех для них — всего лишь «меньшее»