— Потому что, — грустно улыбнулась я, закрыв глаза и сосредоточившись. И перед каждым из мужчин появилась своя личная химерина.

— Рыцарь, — надменно сказала химерина с драгоценной короной в белых волосах и парчовом платье, — твои подвиги недостойны меня. Ты должен принести мне на кончике своего меча все страны этого мира, и только тогда будешь удостоен чести лобызать кончик моей туфельки…

— Тристан, — капризно накрутила длинный локон на пальчик химерина в пышном платье, жестко сдавленная корсетом и утянутая до «осиной» талии, — ты был сегодня плохим мальчиком! Почему не сказал мне в тысячу первый раз, что ты меня любишь? Я сильно обиделась. За это не хочу тебя видеть ближайшую сотню лет!

— Боже! — расширенным глазами смотрел на представление Лорд Ректор. — Слава магии, мне ты ничего не приготовила.

— Ты еще не готов, — покосилась я на него. — Ты не видел во мне химерину. Ту, которая принесет тебе все блага мира. И потому тебе не нужно выбирать.

— Кретьен, — подбоченилась химерина в кожаных доспехах, — сегодня я выяснила, что твои рога не самые длинные! Мне стыдно, что ты несовершенен! Реши эту проблему, или мы расстаемся!

— Изольд, — надула губки девушка в легком платье, — ты слишком увлекаешься драконами! Я не желаю большую часть своего времени проводить в чешуе! Уходи и возвращайся, когда повзрослеешь!

— Санчо, — дала пощечину вампиру химерина в узком черном платье с густо подведенными глазами, — как ты смел пообещать отцу, что я помогу вам в завоевании новых земель? Мне стыдно, что я твоя жена!

— И что теперь? — поинтересовался Лорд Ректор, растерянно разглядывая происходящее.

— Смотри, — грустно сказала я, взмахивая рукой. И все мои копии развернулись и стали уходить от своих мужчин. И никто не пошел за ними. Нет, они стояли и смотрели девушкам вслед. — Видишь, никто из них не стал бороться за свое счастье. Никто даже не пытался остановить. Им нужна не я. Они просто придумали себе мой образ, а теперь стараются понять можно ли с этим образом жить рядом. И как видишь…

И мои копии растаяли, как будто их никогда и не было.

— Зоя… — растерянно повернулся ко мне Тристан. Но в это время ночное небо прорезали яркие молнии, которые становились все ярче. По мимо всего еще начал грохотать гром. И вслед за этим появились радужные шары, которые взрывались со страшным шумом.

— Кто-то пытается открыть портал, — прошептал Гамлет, хватая меня за руку. — И пробивает нашу защиту. Тебе срочно нужно уходить. Если случится прорыв, то ты можешь пострадать. Давай я открою проход в дальние земли. Пока отсидишься там…

— Я никуда не пойду, — отчеканила я, выдергивая руку. — Хватит прятаться. Если мне суждено на роду погибнуть, то я погибну не потому что пряталась, а потому что защищалась!

— Зоя, — окружили меня мужчины, — тебе нужно уходить отсюда.

— Я могу спрятать тебя у нас, — предложил Кретьен. — Моя страна если и падет, то последней.

— Нет, — еще раз рявкнула я. — Сказала, что буду здесь — и точка! Лучше давайте думать, как мы будем защищаться!

Тут на меня все воззрились с таким священным ужасом.

— Нас не будет защищать женщина! — выдавил из себя Тристан, отшатываясь. — Тебе нужно оставить мужчинам дело спасения мира.

— Ну-ну, — хмыкнула я, прочищая уши от грохота. — Это я уже наблюдала с драконом. Тоже, понимаешь, не надо было спасать…

— Ты мне теперь это по гроб жизни будешь помнить? — мгновенно скуксился Ромуальд. — Чем мне заслужить твое прощение?

— Помнить буду все равно, — предупредила я. — Память у меня хорошая. Слоновья. Показать?

— Не надо, — за рыцаря почему-то отказался вампир. — Но я тоже против твоего участия. Тебе следует вспомнить о том, что ты девушка, и позволить нам все решить!

— А химерины, — задумчиво сказал Гамлет, рассматривая разноцветное небо, — самые сильные и неуязвимые… — Он встряхнул головой и посмотрел уже на меня: — Да, Зоя, тебе нужно спрятаться. Эту войну будут выигрывать мужчины и маги.

— Лорд Ректор, — выползла из кустов Зена, — а в понятие «маги» включаются женщины?

— Включаются, — важно сказал мой шеф, — но в последнюю очередь. Сначала все же мужчины…

— Наломают дров, — в тон ему закончила я. — А потом слабые женщины на своих плечах будут все восстанавливать и уничтожать врагов, сорняки и самомнение мужчин. А, впрочем, я вовсе не стремлюсь спасать мир. Для меня это слишком глобально.

На том и порешили. Меня сопроводили в корпус и очень попросили посидеть с остальными в подвале. А сами кандидаты в герои смертники ушли на военный совет. Если вспомнить:

«Потом мужчины долго заседали

И составляли план работ на год…

А в это время женщины копали,

И продвигались женщины вперед!»1 — то спасение мира откладывалось на неопределенный срок.

И мое предчувствие оправдывалось с каждым часом. Грохот и вспышки становились все сильнее, а наши мужчины все еще усилием мысли материли неведомого противника и строили планы. Если они так будут строить семьи, то ходить им до старости в холостяках.