– Не могу сказать тебе, что это, а то не сбудется.

Раздевшись перед сном, я ждала, пока по телу разольется тепло. Моя светлая кожа сияла от прикосновений Филиппа, а его комплименты продолжали кружить мне голову.

Мой ноутбук лежал раскрытым на кухонном столе, и свет от экрана окрашивал мои щеки в нежно-голубой цвет. Моя квартира представляла собой маленькую студию, поэтому, сделав один небольшой шаг, я перебралась за стол и набрала его имя в окошке Google.

Пролистала вниз. Еще раз. На пол пути я остановилась. Я не хотела знать. Не хотела попадать под влияние слов и картинок, которые рассказывали бы другую версию истории. Наконец я увидела слово «Манчестер» и увидела что-то про Фонд прямых инвестиций, хотя понятия не имела, в каком контексте он имел отношение к карьере Филиппа. И как только его изображение оказалось в центре экрана, я закрыла ноутбук.

Меня разбудил жужжащий звук мобильного. Я перекатилась по кровати и потянулась за телефоном.

– Слушаю.

– Чарли.

Он произнес мое имя так, будто пропал звук «р». Ча-а-ли.

Мою грудь наполнило головокружительное предвкушение, и, поддавшись ностальгическим воспоминаниям, я сильнее прижала телефон к уху. Только один человек раньше называл меня Чарли.

– Можно с тобой встретиться?

Я перевернулась на спину, любуясь огнями города, и вздохнула в телефон.

– Как ты меня нашел? – выдохнула я в трубку.

– Знаешь, сколько Шарлотт Майлз живет в Канзас-Сити?

Я рассмеялась бодро и настороженно.

– Если мы назовем тебя Чарли, тебя будет легче найти.

То, как он это произнес, взволновало меня. Дело было в его голосе. Он был тем выстрелом, который заставил меня взлететь. Броситься бежать. Спрыгнуть с края без сети внизу. Я закрыла глаза.

– Могу я заехать? – спросил он.

Я покачала головой:

– Ты сумасшедший.

– У меня рейс в восемь утра.

Я взглянула на экран телефона, на часах было 11:11. Это были числа, на которые загадывают желания. Они намекали мне: «Рискни». Прыжок. Я загадала желание.

– Тебе придется вернуться, – сказала я, сглотнув. – Ты ведь вернешься сюда ради бизнеса?

– Возможно, Чарли. Но я думал, что вернусь ради тебя.

Я еще глубже провалилась в матрас. Как бы я ни хотела видеть Филиппа, я не была готова к тому, чтобы он узнал меня ближе. Моя собственная маленькая квартирка – достижение, которым я гордилась – никак не выглядела подходящей для Филиппа и его выдающейся личности, особенно в то время, как мое сердце было переполнено ощущениями, которые я даже не могла описать.

– Чем закончился фильм? – спросил он, когда я уже думала, что он пожелает спокойной ночи. – Они оказались вместе?

Он имел в виду Джейд и Дэвида. «Бесконечная любовь».

Я вздохнула.

– Да.

– И они счастливы?

Я не знала ответа, но мне хотелось думать, что да.

– В следующий раз, когда мы увидимся, Чарли Майлз, мы будем смотреть «Бесконечную любовь».

Я не стал его поправлять. Мне хотелось сказать что-нибудь остроумное или очень трогательное, что заставило бы его думать обо мне каждый раз, когда он слушает песню Росс и Ричи [4] , но я не находила слов, чтобы передать свое чувство. Я почти не знала этого человека, но невидимые нити притянули нас друг к другу. Воспоминание о его поцелуе витало в воздухе, и я слушала его дыхание.

Все это было так нелепо. Я смотрела «Красотку» достаточно раз, чтобы понять, что фильм должен был закончиться, когда Джулия Робертс вернула ожерелье, передав сверкающие бриллианты, как украденное воспоминание.

Когда Эдвард приземлился на ее пожарной лестнице, признаваясь в своей чистейшей любви, я знала, что у них ничего бы не вышло. Как бы Вивиан вписалась в жизнь Эдварда? Некоторые формы любви были далеко не такими блестящими, как те бриллианты.

И далеко не такими крепкими. Когда один из школьных учителей попытался убедить нескольких из нас в холле, что продюсеры уже снимают вторую часть «Красотки», я привела всевозможные доводы против, на что я услышала, что я пессимистка, и мне нужно больше верить в чудо.

Это было не так. Может быть, не так от части. Но я знала, что нет ничего более трогательного, чем то, как Вивиан сказала Эдварду, что хочет сказку.

– Чарли?

Голос Филиппа прервал мое видение, в котором Эдвард уходит от Вивиан со словами, что он не может дать ей сказку.

– Чарли? – повторил Филипп, как будто боялся, что я повесила трубку.

– Я здесь.

В ту ночь мы проговорили до самого рассвета. И пусть я узнала о важной должности Филиппа от Google, но именно он сам подробно описал мне, на что на самом деле похожа его жизнь и работа в частной инвестиционной компании, которой он владел. Также узнала я о его детстве в Манчестере. Его родители погибли в автокатастрофе, когда он был маленьким мальчиком, и когда я попыталась узнать подробности, его пренебрежение к ним показалось мне знакомым.

– Я не вдаюсь в подобные подробности.

Дверь, едва открывшись, быстро захлопнулась.

– А теперь ты рассказываешь мне свою историю, Чарли. Твой ход.

– Я бы не хотела тебя утомлять.

– Где твой папаша?

Я обдумала свой ответ. Честный ответ вызовет сочувствие, и мне станет неловко.

– Он пилот. Он путешествует по всему миру… как ты.

– Такой человек мне по душе, – сказал он, – но я уверен, что для тебя это было нелегко.

– Мы к этому привыкли, – слетело с моего языка, будто это было правдой.