Мой телефон зажужжал. Наверное, он сейчас едет по Стретч – 18-мильному участку шоссе US-1, который соединяет Флорида-Сити и Ки-Ларго.

«Перестань волноваться, Чарли. Все в порядке.»

Таившееся во мне напряжение исчезло, унося с собой мои прежние заботы. Я потрепала Санни по голове.

– Твой папа – сумасшедший, – сказал я, глядя в его жалобные глаза и на блестящий черный нос.

– Что нам ему написать?

Санни тяжело дышал, а я потянулась к телефону и начала печатать.

Я люблю тебя. И я любила. Мне нравилось, как он скорее хихикал, чем смеялся. Как он разбудил меня утром, поцеловав ступни моих ног. Он был ничуть не против киномарафона – просмотра девчачьих фильмов ленивыми воскресеньями, не против завтрака вместо обеда. Мне нравились его глупые, бессмысленные факты: «Фамилия принца Чарльза – Маунтбеттен-Виндзор», «Запах дождя называется петрикор». Его непристойные шутки. Мне нравились все-все дешевые снежные шары, которые он мне привозил из всех городов, где бывал. Лучше самих подарков было только представлять, как он заходит в сувенирные магазины и спрашивает, где находятся снежные шары. Он одет в свой отглаженный костюм и итальянские мокасины, а продавцы следуют за ним между рядами, гадая, для кого он покупает подарок. Для дочери? Девушки? Жены?

Жена.

Это слово распространилось по всему моему телу до кончиков пальцев. Я напечатала: «Не могу дождаться, когда стану твоей женой, Филипп».

Он сразу ответил: «Ты уже моя жена. Ужин в 8. Гусу не терпится тебя увидеть».

Я закинула телефон в сумку и оставила Санни внизу, где он мог воспользоваться своей собачьей дверцей. Когда я шла к парадным воротам, наш обшитый вагонкой гостевой дом словно улыбнулся мне, его поведение было очень похоже на поведение Филиппа. Нелепо. Навязчиво. Вызывающе. Дом достался нам с собственностью – островным бунгало на сваях, которое мы оставили в первоначальном состоянии для пляжного отдыха. Бунгало было предназначено для наших гостей. В нем была кухня и ванная, а на крыльце висела табличка: «Хижина любви».

Воздух был теплый, как всегда в Кис, и я совершила короткую прогулку до клиники Либерти. Филипп никогда особо не хотел, чтобы я работала. Он поощрял амбиции и поддерживал мои поиски работы, но в то же время мягко напоминал, что мне нет никакой необходимости снова работать. Школы на юге были укомплектованы квалифицированными учителями, и члены профсоюза смотрели на меня с сочувствием и обещали, что будут на связи. Я скрывала тоску по своим ученикам, и мне было дико ничем не заниматься, но, когда я встретила Либерти, в моей жизни произошли перемены.

Помню, что, когда я впервые увидела, как Либерти блуждает вверх и вниз по пляжу Анны, я подумала, что у нее тот тип красоты, который говорит о хорошо прожитой жизни. Еще до того, как она протянула мне визитку и пленила своими чарами, меня поразила ее живая энергия. Либерти была неистовым оратором, редко останавливающимся, чтобы перевести дыхание. Ее слова сливались друг с другом в один изнурительный монолог. Санни откопал в ближайшем песке что-то похожее на кость, и Либерти крикнула:

– Не дай этим костям себя обмануть.

У меня не было ни малейшего понятия, что она имела в виду, и, честно говоря, я подумала, что она может быть немного чокнутой, поэтому я притянула Санни к себе.

Это только заставило Либерти придвинуться ближе. У нее была бледная безупречная кожа.

– Ты здесь новенькая?

Я кивнула, и тогда она подошла и схватила меня за запястье. Санни не вздрогнул.

– Легенда гласит, что на этом пляже есть человеческие останки.

Это была наша вторая неделя в городе. Мы с Филиппом наконец-то закончили разгружать коробки, и я была не в настроении слушать небылицы.

Я попыталась вырвать у нее свою руку, но она вцепилась сильнее. Санни, с его проницательностью и неистовыми навыками сторожевого пса, тоже не помог. Ему понравилась энергичная женщина, и он предпочел терпеливо сидеть у ее ног, вгрызаясь в предмет, который, возможно, был частью легенды.

Она продолжила вдаваться в детали ужасной истории сильного урагана 1935 года. Рузвельт послал ветеранов построить шоссе, соединяющее Ки-Уэст с Майами, и они трагически погибли в сильном шторме.

– Ужасающие последствия, – продолжила она – Несчастные люди, без охлаждения, без транспортировки… не было возможности похоронить их должным образом. Единственным выходом было сжечь тела.

Как я ни старалась, мои ноги были неспособны увести меня от Либерти Скотт. Ее история приковала меня к земле.

– Я думаю, что скелеты этих несчастных время от времени выносит волнами на берег.

Я нагнулась и стала рассматривать то, что свисало из пасти Санни.

– Напугала тебя, да?

И тут она разразилась смехом.

– Это что, была шутка? – спросила я.

Она заглянула своими прозрачно-голубыми глазами в мои.

– Разве можно шутить над чем-то подобным? Легенда гласит, что эти разгневанные люди разбушевались на небесах и пригнали Ирму в наши края. Восемьдесят два года спустя.