— Откуда ты знаешь?

— Да сон тут приснился. Ваш командор точно не в парчовом халате ходит?

— Нет, у него форма высшего офицерского состава, не имеет права, как и все мы, нарушать Устав и распоряжение вышестоящих. Только не «мой господин», а «мой командор». И кланяться не надо. Военный состав Станции салютует, но нам не надо, ты пока ещё штатский, ну а я тем более. Так, ну всё, заходим, — вдохнула и выдохнула Инга, и потянула меня за собой в открывающиеся двустворчатые двери.

Глава 5

Тюююуу…

Да у них холл с телепортом круче, я уже молчу про предбанник, в смысле приёмную перед апартаментами командора. Либо мне сослепу мерещится, либо, и правда, спартанская обстановка капитанского отсека действительно по-военному минималистична и строга. Слава богу, не золото и бриллианты в украшении помещения не используются, судя по серо-черным цветам отделки.

— Мой командор, доброволец в оперативную миссию на поверхность Дэгара доставлен, для допроса и заключения контракта.

Зрение моё почти восстановилось, но глаза пока на независимой подвеске, фокус поймать не могут — всё продолжает расплываться. Зато я увидел жёлтенький силуэт, приблизившийся к нам и остановившийся в паре шагов.

Жёлтый силуэт в красном мундире, видимо.

— Имя, звание, род деятельности до воскрешения. Статус.

Это он мне? Наверное, мне, раз Инга в бок пихает.

— Не помню. Помню только как меня по земле размазало, перед самым вашим «гребнем» этим.

— Ван! — снова Инга.

А, да.

— Имя: Ван Петроа, — вроде так она меня записала, — звание — не знаю, род деятельности — не знаю.

— Статус?

— Статус: воскрешённый. Восстановлен без памяти и без определённых навыков в профиле, картирование мозга и нейросети показало перспективные способности к освоению физических и умственных умений и знаний, физически силён, структура мышления тактико-стратегическая, задатки лидера, хороший процент по выживанию.

— Цифра? — уточнил командор.

— Двадцать пять процентов, — ответила Инга.

— Двадцать пять процентов риска, — эхом повторил он. — Высокая цифра для смертности, но и для шанса добраться до цели — не низкая…

— По сравнению с остальными, плюс задатки, если сумеет собрать команду, то до цели доберётся, — вслух размышляла девушка.

Двадцать пять процентов выживания? Всего?!

— Да что тут у вас творится, что все дохнут как мухи?! И в какую бойню вы тут меня снаряжаете?

Повисла гробовая тишина, и через секунду Инга затараторила, торопясь заговорить начальство, отвлекая от расправы за мой несдержанный язык:

— Мой командор, в рамках происходящего это самый перспективный и наиболее возможный на успех шанс, доброволец Ван уже с нуля освоил, в кратчайшие сроки переработал и адаптировал под себя базовую программу новобранца, — это когда я успел-то? — Его пси-способности не нулевые, и терять наилучшего претендента на выполнение задачи, чтобы завершить нашу миссию, нам очень не выгодно. А несдержанный язык и нештатные реакции — это специфика личности, в рамках которой наши шансы на получение от него полезного выхлопа ещё больше повышаются. Мой командор, разрешите продолжить допрос, знакомство и заключение контракта?

Командор выдержал долгую тягучую паузу, держа в напряжении. Ингу и, наверное, меня тоже. Хотя мне-то что? Вряд ли они мне устроят что-то похуже той смерти на планете, так что будем торговаться, раз они про контракт упоминают не в первый раз.

Поэтому я в напряжении пребывал чисто из-за раздумий, а чего же я хочу, чтобы понять, что я выдвину в требованиях за работу, которую они хотят от меня получить. И так загрузился этими размышлениями, что аж вздрогнул от неожиданности, когда начальство голос подало:

— Допустим, — протянул командор медленно и надменно, а я уже, кстати, прозрел и заодно с размышлениями разглядывал этого типа и его каюту.

Каюта оказалась большой и просторной.

Да, не было вычурной позолоты и драгоценностей в полу или стенах, но при этом тут и там глаз выхватывал элементы роскоши и снобизма. Картины везде, где можно, в золотых рамах, нелепые статуэтки каких-то причудливых форм и цветов (наверное, высоко ценятся в кругу местных олигархов, очень уж они были стрёмные и страшные, а такое богатеи без вкуса и чувства прекрасного любят везде). Даже шторы были перед некоторыми картинами, изображающими окно с видом на земные (кстати!) пейзажи — речку, горы, море. Шторы! На космической станции, Карл!