Интересно, это только со мной ты, Ромочка, позволил себе такую… оплошность? Со всеми остальными ты аккуратный мальчик? Марфа всхлипнула, сердито шмыгнула носом. Чай ни хрена не помогает. Может, это не токсикоз? Может, она все-таки траванулась шпротами? Или просто день такой сегодня дурацкий? И мудак этот со своей сухопутной яхтой.

И Меркурий, наверное, ретроградный.

Резкий звонок в дверь поставил точку в этом астрологическом вопросе.

Рома больше не делает попыток ее обнять. А сейчас ей остро, до боли хотелось, чтобы обнял. И прижаться к нему. И спрятаться в его руках от всего. И чтобы сказал: «Все решим».

— Проходи. На кухню? — она кивнула головой.

— Да, — он тоже коротко кивнул. — Надо будет подписать еще один документ.

Марфа традиционно подписала не глядя. Рома с непроницаемым видом убрал документы в портфель.

Она разгладила на коленях домашние брюки. Дернула торчащую нитку. И резко подняла голову.

— Мне нужно тебе сказать кое-что. Это важно.

Это хорошо, что произнесла Марфа эти слова, глядя Роме в лицо. Поэтому заметила, как оно мгновенно как будто… подобралось. Стало строже.

— Слушаю тебя.

И голос тоже напряженный.

Как жаль, что нет никакой инструкции о том, как сообщать мужчине, чтобы ты от него беременна.

— Я жду ребенка.

— От меня?

Этот вопрос что-то обрушил в Марфе. Ей даже в голове не пришло, что этот вопрос можно было задать. А от кого еще?!

От Клауса. Эта простая мысль пришла в ее голову с опозданием. Рома вот сообразил раньше. Правда, Роман не знал, что Марфа с мужем всегда пользовались презервативом. Но, с другой стороны, презервативы не дают стопроцентной гарантии. Ничего не дает стопроцентной гарантии, кроме, как говорится в старом анекдоте, кефира вместо. Впрочем, кажется, что после последней менструации у нее не было близости с Клаусом. Или была?! Черт, она не помнит! Если сосредоточиться — то вспомнить можно. Но сосредоточиться не получается. Теоретически… теоретически выходило так, что она сейчас не может достоверно знать, кто отец ребенка. Конечно, шансов на то, что отец ребенка Роман — гораздо больше. Но… если бы она могла сейчас вспомнить… Господи, какая анекдотичная ситуация. Снова! Просто дона Марфа и два ее мужа! Марфа сидела и смотрела на Рому, пораженная открывшейся ей перспективой. Ромка напротив нее тоже выглядел ошарашенным. А потом вдруг резко кивнул.

— Конечно, от меня.

Вы посмотрите, какая уверенность. Вот Марфа теперь ни в чем не уверенна. У нее в голове каша. И тошнота никак не проходит. И живот начал побаливать. Нет, это точно шпроты.

— Я не знаю.

— Как это ты не знаешь?! — Ракитянский резко подскочил с места. — У тебя со мной был секс! Без презерватива!

— Не только с тобой.

На его лице снова промелькнуло то самое выражение. Да, похоже, это правда. Ей нравится делать ему больно. Ей нравится смотреть, как раздуваются крылья его красивого ровного носа. Как белеют скулы. Как сжимаются и разжимаются кулаки.

— Это. Мой. Ребенок.

— Откуда такая уверенность?! — Марфа поняла, что ее несет. И все, что накопилось за сегодня — разговор с хамом-работодателем, подсмотренная встреча Ромы с силиконовой куклой, непрекращающаяся тошнота и ноющий живот — все это неудержимо выплескивается наружу. Поддавливаемое тем, что было до сегодняшнего дня — безответная любовь к Ромке, истрепанные его приездом нервы, измена Клаусу и чувство вины перед ним… все, все навалилось на нее разом, и Марфу понесло. Неконтролируемо и в неизвестность. — Рома, ты фантазер! Ты свои фантазии куклам своим силиконовым рассказывай, а не мне!

— Каким куклам?!

— Вот таким! — Марфа вытянула вперед губы, изображая duck face, и округлила руки в районе груди, присовокупив этим себе размер этак пятый.

— Так, — Рома сел обратно за стол. Лицо его перестало быть ошарашенным, а из глаз исчезла напряженность. Теперь он смотрел ан Марфу очень внимательно. — Объясни мне не пантомимой, а словами — о чем идет речь.

Марфа чувствовала, понимала, что ведет себя как идиотка. Но остановиться уже не могла.

— Я тебя видела с ней.

— Где?

— В ресторане-яхте на набережной.

— Почему не подошла?

Эта череда быстрых вопросов внезапно стала походить на допрос. А допросы Марфа Тихая терпеть не намерена!

— Вы так сладко ворковали. Прямо ка голубки. Имей в виду, Ромочка, что силикон от чрезмерного давления может и того… резервуар треснуть. Лапай ее аккуратнее за сиськи. И за жопу. И где у нее там еще этот силикон есть. В общем, не так невоздержанно, как меня.

Рома вздохнул, наклонил голову вперед и схватился за лоб. Взлохматил короткую аккуратную челку. А потом поднял лицо. Выражение его было каким-то таким… каким-то совершенно не интерпретируемым. Марфа Рому таким видела впервые. Он смотрел на нее так, как, наверное, родители смотрят на свое чадо, которое в очередной раз что-то отчебучило. Наверное, так должны смотреть. Марфа в роли подобного чада если и бывала, то в самом раннем детстве. И таких взглядов в свой адрес не помнила.

— Мрысь… — Ромка еще раз вздохнул. — Два часа дня. Это был деловой обед.

— Деловой?! — расхохоталась Марфа. И тошнота, и ноющая боль в животе никак не отступали, и она пыталась спрятаться от них за смехом. — Вот с этим силиконовым чудом, — Марфа снова вытянула губы трубочкой, — деловой обед?!

— Мне все равно, где у нее силикон. Она платит мне деньги за то, что я выбиваю долги с ее недобросовестного партнера.

— Это теперь так называется — партнер?!

— Перестань. Еще раз повторяю: эта девушка — мой наниматель. Мы обсуждали детали процесса. А теперь давай вернемся к нашим делам.