С такими лицами хорошие новости не сообщают.

Она подошла к ним, села между Ромой и мужем, опустила руки на колени и сцепила пальцы в замок. Вздохнула долго и глубоко.

— К сожалению, уже ничего не сделаешь. Это выкидыш, — рядом шумно выдохнул Тихон Аристархович, Варвара Глебовна похлопала его по большому кулаку, устроенному так же на колене. — Заберем Марфушку домой, Тиш.

— А можно? — хрипло спросил Тихий-старший.

— Срок маленький, — Варвара Глебовна как-то по-детски шмыгнула носом. — На таком сроке выкидыш проходит как менструация. Ну, может, чуть более обильная. Вы же, — она вдруг нервно усмехнулась, — мальчики взрослые, от слова «менструация» в обморок не хлопнетесь?

Варвара Глебовна повернулась к Роме. По ее глазам и лицу явственно читалось, какое это для нее потрясение и удар. Но умению держаться мамы Марфы можно только позавидовать.

— Нет, — мотнул Рома головой. — Не хлопнемся.

Голос его тоже, оказывается, хрипит.

— Ну вот и хорошо. А дома Марфе лучше будет, — теперь Варвара Глебовна снова обернулась к мужу. — Учитывая, в каком она… состоянии. Марфушку уже скоро должны отпустить, так что ждем — и забираем домой. Спасибо тебе, Ромочка, — Варвара Глебовна опять обернулась к нему, погладила по руке, точно так же, как у Тихона Аристарховича, сжатой в кулак. — Спасибо, родной, что оказался радом и помог.

— Пожалуйста, — словно со стороны услышал Роман свой голос. — Только Марфу домой забираю я.

— Ты?!

— Тиша, тише! — Варвара Глебовна снова положила руку на кулак мужа. — Рома, да ты-то ко всему этому каким боком?

— Это мой ребенок. Был.

Если бы не обстоятельства, то можно было бы даже посмеяться над тем одинаково потрясенным выражением на лицах супругов Тихих.

— Та-а-ак… — начал медленно вставать Тихон Аристархович. А потом направление его взгляда, а следом и выражение его лица переменилось. Рома резко обернулся.

В белом проеме стояла Мрыся.

Да разве же можно ей в таком состоянии…. С таким лицом — белым, как дверной проем, с темными тенями под глазами, со скорбно поджатым ртом… Такой вдруг разом растерявшей все свое «Я Марфа, я взрослая!» и ставшую почти девочкой… Разве же может она такая сама стоять?! Ведь едва на ногах держится!

Тихон Аристархович тоже шагнул вперед, но обогнать Рому было невозможно. Секунда — и Роман уже оказался рядом с Марфой и подхватил ее на руки.

— Батя-два, дверь откройте, пожалуйста.

— Так, сын-три, по-моему, ты зарываешься…

— Тиша, и в самом деле, помоги-ка дверь открытой придержать.

Супруги Тихие вдвоем придерживали дверь открытой, пока Рома аккуратно проходил через нее. Мрыся прятала лицо на его груди и крепко обнимала за шею.

— Господи, какой кошмар! — Полина Алексеевна Ракитянская нервно ходила из угла в угол своего кабинета. Потом резко остановилась. — Варюшка, кофе хочешь?

— Чаю хочу. Пятнадцатилетнего, — мрачно пошутила Варвара. А потом махнула рукой. — Давай свой кофе.

Варвара проводила взглядом вышедшую в приемную подругу. Все такая же стройная, как и двадцать пять лет назад. Ничего ее не берет.

Ведьма.

— Держи, — руки у Полины дрожали, и кофе слегка окропил коричневым блюдце. Полина сделала первой обжигающий глоток. И заговорила тоже — первой, крепко сжав пальцами ручку кофейной чашки. — Выходит, Варь, у нас мог бы быть общий внук…

— Выходит, мог бы… — согласилась Варвара и тоже пригубила кофе. Поморщилась горячей терпкости напитка. — Но не сложилось.

— До сих пор поверить не могу… — Полина покачала головой. — Ох, Ромка, Ромка… Что делать-то будем, Варь?

— А что мы тут можем сделать? — пожала плечами Варвара.

— Он же задурит девчонке голову! Вот задурит, точно тебе говорю!

— Так, я не поняла, — Варвара отставила чашку. — Ты за кого переживаешь — за сына или за Марфу? Ты на чьей вообще стороне?!

— Да какая тут сторона… — Полина встала, подошла к панорамному окну и зябко обхватила себя руками. — Я, Варь, на месте Марфы была. И знаю, что такое — потерять ребенка.

— Прости, — Варвара тоже встала и подошла. Обняла подругу за талию. — Я не знала, Поль, что вы со Славой потеряли ребенка.

— Это было до Славы. Но сути это не меняет. Я знаю, что сейчас чувствует Марфа. И как ей плохо.

Две женщины, одна темноволосая, другая рыжеволосая, молча и обнявшись, смотрели на панораму города за окном. И первая нарушила молчание теперь Варвара.

— Не знаю я, что мы можем сделать, Поль.

— Я просто боюсь, как бы Ромка еще чего не наворотил. В дополнение к тому, что он уже, — хмыкнула Полина, — уже успел натворить. За них я боюсь. За них обоих, Варь. И за Ромку, и за Марфу.