Бандита сдуло, словно листок, выпущенный из пальцев в бурю. Кальдур только распрямился, а он уже лежал на земле на другом конце переулка. Его полёт остановился только у стены, он не поднимался и выглядел переломанным.

Кальдур поднял кулак и уставился на него. Он даже не успел высвободить лезвия, не понимал, как это сделать, просто ударил. И понял, что хватило даже этого – кулак в доспехе был огромен и покрыт шипами, похож скорее на навершие булавы, чем на перчатку с пальцами. Он смахнул кровь и пошёл вперёд.

Они ещё не поняли, что перед ними. Не были смелыми, просто глупыми и уверенными в своей силе и безнаказанности. Что-то чиркнуло его под рёбрами, что-то ударило в спину, что-то искрануло по основанию шеи. Они били его мечами, дубинками, короткими копьями и стилетами, но такое оружие этой броне всё равно, что зубочистки.

Громила с поломанным носом, тот, что пытался схватить его в переулке и стоял сзади, вышел к нему лицом к лицу. И ударил ему по лбу короткой палицей. Кальдур не почувствовал. Что небесному киту камень. Обнял громилу за пояс, оторвал от земли и прижал к себе что было мочи и злости.

Тот выкрикнул, захрипел, обмяк. Доспех наконец-то услышал Кальдура и показал зубы, пускай и не такие изящные, как у прошлого доспеха, но они справились. Пронзили здоровяка в десятке мест, пригвоздили к Кальдуру, тот отпустил хватку, поднял руки, погрузил их в плечи противника и просто разорвал его.

Что-то ещё чиркнуло ему в спину, он не глядя отмахнулся туда, и добавил ногой, раздался грохот и всхрип.

Главарь уже всё понял. Бежал к выходу из переулка, сметая на своём пути мусор. Кальдур не мог позволить ему уйти. Толкнулся что есть мочи от земли, вмиг догнал его и боднул плёчом, словно какой-то дикий вепрь, но не удержал равновесия и не смог затормозить. Главарь впечатался в стену, что-то у него в спине хрустнуло, он застонал тихонько, его руки изогнулись в конвульсиях. Кальдур не стал проверять, что с ним, неуклюже поднялся, протопал до него и опустил бронированную ногу ему на голову.

Повернулся к остальным. Им уже давно пора было бежать. Но они не могли. Во время свалки Кальдур, похоже, задел одну из хрупких стен заброшенного дома, что формировал переулок. Стена покосилась, кладка рассыпалась и съехала в сторону, перекрыв пространство, откуда пришёл Кальдур.

Он стоял между ними и единственным выходом. Щуплый и худой разбойник тоненько пискнул и бросился на стену – карабкаться вверх, что есть мочи.

– Не стоило вам её трогать… – прошептал Кальдур и пошёл вперёд.

***

Анижа открыла глаза.

С трудом удержала стон, приступ страха и желание вырываться. Мутота перед ней стала резкой, и она увидела знакомый подбородок, щетину и копну волос.

Кальдур нёс её на руках. Осторожно нёс прочь от всего этого.

– Кальдур… – прошептала она.

– Прости меня, пожалуйста, – он не посмотрел на неё, но голос его дрогнул.

– Ничего. Я знала, что ты придёшь.

– Они…

– Нет, Кальдур. Но я не хочу говорить об этом. Не сейчас. Я не готова.

– Они больше никому не причинят вреда. Никому.

– Ты убил их, – тихо сказала она.

– Это то, что я есть, – он так и не нашёл силы посмотреть на неё. – Ты ранена?

– Нет.

– Это хорошо.

– Куда мы теперь пойдём? В Солас?

– Сначала нам придётся вернуться в ту пещеру.

– Ты сказал, что нам не по пути.

– Да. Но я кое-что обещал. Розари не стало лучше. Мы пойдём в Солас вместе с ней, чтобы ей помогли там. А после решим, что делать.

– Ты соврал мне. Чтобы уйти тогда.

– Нет. Она должна была выздороветь. Доспех лечит. Но почему-то не в этот раз.

– Понятно.

– Мы должны спешить. Я хочу кое-что попробовать, но ты должна держаться за меня очень крепко.

– Ты что удумал?

– Хочу проверить, насколько у этого доспеха сильные ноги.

Частичная Форма. Одна из немногих техник, что у получалась у него в совершенстве, по крайней мере, с прошлым доспехом. Практически бесполезная в большинстве ситуаций, но вполне годная, чтобы не напугать девушку своим видом, и чтоб ей удобнее было цепляться.

Позади него вспыхнула вспышка. Он не боялся, что этот огонь навредит Аниже, уж у неё-то праведности и чистоты было не занимать. Уродливые поножи, похожие на ноги какого-то мифического бегемота, опустились от его поясницы до ступней.

Он остановился, перешёл на тяжёлый шаг, неуверенно прикусил губы, сжал Анижу покрепче и оттолкнулся. Звёздное небо качнулось к нему, в ушах засвистел ветер, их тут же заложило, Анижа коротко завизжала, и обвилась вокруг него худой и крепкой верёвкой, забыла как дышать.