Розари взобралась последней, её покрывал пот и она выглядела бледной, даже хуже едва дышавшей Анижи. После, казалось бы лёгкой на фоне восхождения пешей прогулки, Розари согнулась, упёрла руки в колени и прокашлялась, тяжело и с надрывом.

– Ты в порядке? – забеспокоился Кальдур.

– Да. Дышится тут не очень. И морозно, – она снова прокашлялась, продышалась, распрямилась и вдруг замерла, словно натянутая тетива.

– Что такое, девочка? – спросил Дукан.

– Не слышу шума поселения. И чувствую запах гари. Но не как от пожара. Как от пепелища. Старого.

– Может быть, они жгут лампады и сохраняют какой-то ритуал молчания? – устало предложил Дукан.

– Знаешь же, что нет.

– Ты чувствуешь опасность?

– Нет. Там никого нет. Живого по крайней мере.

Дукан нахмурился и ускорил шаг. Вход в монастырь, окруженный скалами, начинался с длинной лестницы, вырубленной на пологом склоне. Ни ворот, ни стен предусмотрено не было. Дорога пересекала приветственную арку со статуями Госпожи и её зеркан переходило в широкую умощенную площадь и расходилось лестницами вверх и вниз к большим одноэтажным строениям и высокими треугольными крышами, покрытыми выцветшей красной черепицей.

Первое тело ждало их сразу за аркой. Сожжённая мумия сидела, прислонившись к стене, с опущенными вдоль тела руками. В некоторых местах человек прогорел до костей, и определить, давно ли он мёртв, было уже невозможно. На площади были ещё несколько тел, лежащих в разных позах и неизменно сожженных, в чёрных кругах обгоревшей мостовой.

– Чары? – спросил Дукан, осматривая мумию.

– Нет, – ответила Розари. – Чёрное колдовство. Но не бледный колдун. Странный след силы.

– Кто тогда?

Розари несколько смущённо посмотрела на Кальдура и спросила:

– Тварь из бездны?

– Нет… вроде нет… Не чувствую их в округе. Тут что-то другое.

– Ты уверена, что мы одни? – переспросил Дукан, внимательно оглядывая крыши и стены построек.

– Ни одно сердце не бьётся, – ответила Розари и снова посмотрела на Кальдура. – Никто не дышит.

– И я ничего такого не чувствую.

– А у тварей… всегда были сердца? – Дукан поморщился.

– Ну да, – неуверенно ответил Кальдур. – Насколько я помню.

– Ладно. Идём. Может тот, кто это сделал, не догадался сжечь глупые книги монахов.

– Идём. Анижа, держись позади.

В первом зале они нашли вырванную с корнем широкую дверь, посуду, остатки уже засохших или покрытых мухами овощей, перевёрнутые столы и стулья, грубые, выполненные из дерева, без каких-либо изысков. В их завалах было несколько сожженных тел несчастных, что пытались укрыться тут и держали оборону.

Во втором, самом большом здании, они нашли массу жилых комнат, личные вещи, одежду и громадный зал для молитв, без стен с одними лишь колоннами и крышей с круглой дырой в центре. Те же выбитые двери, тела на полу и ничего интересного. Книги, что были в комнатах монахов, оказались просто сборниками молитв разной паршивости,бессмысленными заметками и списками работ по хозяйству.

– Если Избет изначально не была человеком, – вслух рассуждал Дукан, – то удар в сердце мог и не убить её. Как и вас, к примеру. Что-то могло защитить её жизнь. Или она вовсе не была человеком. Жрец и старший чародей могли знать это. И погибнуть в поединке с этой тварью. Нам показали её тело, а потом увезли его сюда, чтобы убить окончательно или запереть. Но они потерпели поражение.

– Никогда не видел и не слышал о том, чтобы порождение Мрака выглядело человеком. Не говорю, что это невозможно, но нас учили, что – эти твари уже не люди или никогда людьми не были. И что темники по сути своей тоже не люди, их душа съедена Морокай, личность прогнила, и в ней осталось только самое худшее, что было в человеке. Но на них Морокай воздействовал целыми поколениями, чтобы достичь такого результата. Он не может просто так взять и сделать человека не человеком.

– Эх, парень, если бы всё было так просто как в книгах. Избет, или как там её, может быть вовсе не той, кем себя подаёт. Её могли и родить на острове Зиль, в самой сочной кладке выродков из Мрака, а потом, путём долгих интриг и приключений, выдать за дочку прошлого короля. Он ведь её так и не признал. Она возникла из ниоткуда.

– Но её же признали.

– Её признало много людей, да. Были свидетели. Были документы. Но… всё это… можно подделать, если Его агенты проникли глубоко под корону. Если у них уже тогда были огромные деньги, связи и влияние. Я искал врагов короны, ублюдков, что мешали и портили всё к чему прикасались, что были охочи до власти, но при этом этой власти не могли дать ничего хорошего. Но я никогда не смотрел в сторону тех, кто не вызывал вопросов. Были у нас личности при короне, которые выглядели истинными патриотами, полностью белыми и полностью преданными, даже обремененными этой самой властью, болеющими за корону всем сердцем… Великая Госпожа… мы могли всё это просто пропустить.

Дукан замолчал и помрачнел ещё больше. Дальше шли молча.

Их внимание привлёкло здание, существенно отличающееся от всех остальных. Небольшой фасад без окон, был украшен бронированными воротами и уходил прямо в скалу. Ворота были разворочены. Сразу за ними начиналась широкая лестница, вырубленная прямо в камне. Она вела в темноту.

Дукан взял из ведра на полу факелы, поджог их, повозившись с огнивом, раздал всем и махнул рукой. Свет факелов заплясал от потока воздуха, отблески пламени освещали выбитые на стенах скалы картины.