Мрачный Колосс не реагировал на его отчаянные крики, словно потерял сознание или сдался. Кальдур закричал и рванулся вверх, но тиски не позволили ему пошевелить и пальцем. Камни над ним заворчали, зацокали, и казалось засыпали его ещё больше. В ужасе он замер, понимая, что движение может принести ему смерть ещё быстрее.

Он попытался дышать медленнее, разделить процесс дыхания на этапы и после каждого делать паузу в несколько секунд. Пауза, медленный вдох, пауза, медленный выдох. Пауза.

Так он и умрёт. Один и в темноте. За правое дело. Как дурак.

Что будет потом?

Это самое страшное? Или самым страшным будет то, когда крепость его тела падёт, и душа останется беззащитной перед вечно голодным левиафаном, обитающим во тьме?

Это будет больно? Душа способна чувствовать боль?

Он уже знает, что да.

По крайней мере у, него уже никаких проблем и ему не нужно будет бояться.

Жаль только, что он ничего не успел сделать. Не успел пожить. Не успел понять, что вообще такое жизнь.

Хотя бы никто не назовёт его больше трусом. Вообще никак не назовёт…

***

Впереди что-то блеснуло и заставило его прищуриться.

Он снова спит? Потерял сознание от недостатка кислорода? Или сошёл с ума?

Светлое пятно подвинулось, расширилось в стороны и превратилось в дыру, откуда проникал свет. Затем над ним появилась ещё одна дыра, и ещё, и ещё, света вокруг стало много. Что-то ухватило его за руку и потащило наверх. Камни, которые давили на него со всех сторон, сопротивлялись этой силе сколько могли, но поддались, расступились в стороны и освободили его.

– Ну всё. Поднимайся. Я знаю, что ты живой. Я не собираюсь тащить тебя всё дорогу наверх, – недовольно заявила Розари откуда-то сверху, и его швырнули о ступеньки.

Кальдур задрожал, но Мрачный Колосс скрыл это от её взора.

Ему показалось, что он не чувствует своего тела и больше не может отдавать ему приказы, слишком долго он не мог двигаться.

– Чёрт, девочка, не зря тебя учил, – раздался сверху голос Дукана. – Нормально всё рассчитала. Правда, вон те несущие балки всё равно пошли трещинами и долго не протянут. Скорее всего рухнут при первом хорошем движении горы или через пару лет сами собой, утянут за собой всё остальное и уже замуруют здесь всё основательно.

– Я рисковала. Сама еле выбралась.

– Да я вижу. А с ним что? Живой?

– Живой, просто испугался. Не думаю, что можно встретить человека, которому бы пришлось по нраву быть похороненным заживо. Сейчас придёт в себя. Дай ему минутку. И новые портки.

– Ты знала, что найдешь его?

– Да. Мы друг друга чувствуем.

– А эта тварь?

– Метрах в четырёх от тебя. Примерно. Вроде не шевелиться. Не думаю, что она умерла, но выбраться без посторонней помощи уже не сможет. И я надеюсь, что никому не придёт в голову её выкапывать.

– Эй! Парень! – крикнул ему Дукан и постучал по металлу шлема. – Можешь спрятать эту штуку. Всё кончилось. Розари решила вопрос.

Дукан предусмотрительно отошёл подальше, а Кальдур ещё несколько минут полежал на спине, просто дыша и пытаясь разобраться, хочет ли он вставать или вообще делать что-то ещё в этой жизни.

– Смелый такой был на кураже, – Розари рассмеялась и аккуратно пнула его носком доспеха. – «Уходи, Розари»! «Я пожертвую собой бла-бла-бла»! «Я такой смелый ишак!» Это твоя была смелость или Колосса? Представляю твою серую и поевшую лошадиного говна рожу под этой маской. Снимай уже. Пойдём. Чего разлёгся?

Кальдур вздохнул и заставил доспех покинуть кожу. Сел, подтащил к себе ноги, протёр глаза и попытался стереть с лица мертвённо-бледную застывшую маску.

Дукан хлопнул его по плечу.

– Зато живой и ни царапины на тебе. Все живые, никого не потеряли. А страх пройдёт. Он только у тебя в голове. Всё, вставай, солдат. Пора идти. Давай, мой хороший. Хлопнуло знатно, нам бы убраться отсюда, пока местные не пришли посмотреть.

Кальдур принял его руку, опёрся на неё и поднялся, побрёл прочь, наверх, ступенька за ступенькой. Оборачиваться не хотел.

– И чего я в Соласе не остался… – пробормотал Кальдур.

– Да уж, – покачал головой Дукан. – Так себе поездочка. Ни черта не понятно, ни черта не получили и едва выжили. Жаль.

– Я тут… – скромно поправила его Анижа. – Немного книг присмотрела. Пока мы внизу были.

– Ты ж моя девочка! – воскликнул Дукан и хлопнул в ладоши.

Анижа показывала ему тяжёлую сумку, из которой торчали несколько свитков и несколько обложек. Самая верхняя и самая толстая была перетянута в полированный до блеска слой тонкого золота.