Шрифт:
– Ты слышишь, Михал Андреич, слышишь? – вновь воодушевился Хрущев.
– Слышу... – скрипуче отозвался Суслов. – Продолжайте, пожалуйста.
– Вроде Гитлеру это не понравилось, эти игры с лабораторией. Он приказал Ганусена и Мессинга ликвидировать. Ганусена ликвидировали, а Мессингу удалось бежать сначала в Польшу, а потом в Советский Союз. Семья вся погибла в варшавском гетто... Не уверен, что все сведения точны, но... это все, что у нас есть по Мессингу, – развел руками Семичастный.
– Откровенно говоря, товарищи, я не вижу такой уж настоятельной необходимости сейчас убирать Сталина из Мавзолея. Куда спешим? Нельзя идти на поводу у толпы, – тем же скрипучим фальцетом проговорил Суслов и посмотрел на Хрущева: – Впрочем, Никита Сергеич, если ты настаиваешь, я не возражаю...
Хрущев переглянулся с Подгорным и Семичастным, и все трое с облегчением улыбнулись. Но Суслов успел перехватить эту “переглядку” и проговорил:
– Я слышал, он вышел с Лубянки от Берии без документов?
– Да, Михаил Андреевич, – подтвердил Семичастный. – Сотрудники комитета рассказывали. Он еще по чистому листу бумаги получил в отделении госбанка сто тысяч рублей.
– А что он сейчас делает? – уже заинтересованно спросил Суслов.
– Работает в Москонцерте. Ездит с гастролями по нашим городам.
– Надеюсь, за границу его не выпускают? Это опасный человек, за ним смотреть надо, – велел Суслов.
– Мне Семичастный о нем докладывает, Михал Андреич. Так что ты зря беспокоишься, – сказал Хрущев и остановился перед Семичастным: – Давай-ка ко мне этого фрукта послезаврта. Часикам к двенадцати.
Товарищ Сталин! Вы большой ученый,В языкознании познали толк,А я простой советский заключенный,И мне товарищ – серый брянский волк...Витюша Подольский хорошо играл на гитаре и задушевно пел хрипловатым, простуженным голосом:
За что сижу, по совести, не знаю,Но прокуроры, видимо, правы,И вот сижу я Туруханском крае,Где при царе сидели в ссылке вы...В гримуборной было тесно: артисты сидели на стульях, на диванчике, многие устроились прямо на полу, рядом с ними стояли стаканы и кружки и просто бутылки с пивом. Мессинг с Аидой Михайловной, Дормидонт Павлович, Артур Перешьян, Артем Виноградов и Раиса Андреевна и еще много других артистов Москонцерта...
Я вижу вас, как вы в партийной кепкеИ кителе идете на парад,Мы рубим лес по-сталински, а щепки...А щепки, разумеется, летят! —продолжал петь Витюша Подольский.
Рядом с ним, на низком пуфике, вытянув длинные красивые ноги в тренировочных рейтузах, сидела девица лет двадцати с небольшим, большеглазая, большеротая, с полными чувственным губами. Она курила сигарету и не отрываясь смотрела на Подольского. И в глазах у нее было столько открытого обожания и страсти, что всем вокруг даже неловко становилось. А Витюша делал вид, что не замечает этого обжигающего взгляда, смотрел то на одного, то на другого слушателя, подмигивал, улыбался и пел:
Вчера мы хоронили двух марксистов,Тела накрыли красным кумачом,Один из них был левым уклонистом,Другой, как оказалось, ни при чем!Подольский встретился глазами с Мессингом, неожиданно нахмурился и быстро отвел глаза в сторону. И девушка в черных рейтузах тут же посмотрела на него. Вольф Григорьевич выдержал ее взгляд, и она отвернулась, снова сосредоточив внимание на своем кумире.
Дверь в гримуборную отворилась, и на пороге возник администратор:
– Вольф Григорьевич здесь? – Он пошарил глазами. – Вольф Григорьевич, дорогой, пойдемте ко мне в кабинет. Срочно! – И Осип Ефремович сделал страшные глаза, давая понять, что дело очень важное.
Мессинг поднялся, стал пробираться между сидящими на полу артистами.
– Что это у вас тут? – покачал головой Осип Ефремович. – Вы знаете, сколько времени? А завтра на репетициях будете, как сонные мухи.
– У нас концерт самодеятельной песни, – улыбнулся Подольский.
– Однажды вы уже огребли за свою самодеятельность, – презрительно процедил администратор и, когда Мессинг вышел, хлопнул дверью.
– Урод сталинский, – процедил Подольский и вновь ущипнул струны гитары:
Живите тыщу лет, товарищ Сталин,И пусть в тайге придется сдохнуть мне,Я верю, хватит чугуна и сталиНа душу населения в стране......В кабинете администратора при виде вошедшего Мессинга с дивана дружно поднялись двое мужчин средних лет в светлых габардиновых плащах. По их лицам и выправке Мессинг сразу определил, какого это поля ягоды.
– Вольф Григорьевич, здравствуйте. Мы приехали за вами. С вами хочет поговорить Никита Сергеевич.