Ночью этот парк казался еще глуше и мрачнее. Аллеи, заросшие густым кустарником, вековые липы и клены тянулись вдаль, освещенные призрачным, рассеянным светом редких фонарей. “Опель-адмирал” въехал в парк, прошелестел по аллее до поворота и остановился. Канарис первым открыл дверцу, выбрался из машины и громко приказал:

– Прошу вас, доктор Ганусен, вылезайте! – Рука в кожаной перчатке легла на кобуру.

Ганусен выбрался из автомобиля, растерянно огляделся и все понял.

– Вы свободны, господин Ганусен, – улыбнулся Канарис. – Уходите!

– Вы не посмеете... – прошептал Ганусен. – Янужен фюреру... я буду жаловаться на вас... Вы не посмеете...

– Вы свободны, доктор! Фюрер не нуждается более в ваших услугах! Идите!

Ганусен посмотрел ему в глаза – в полумраке они ярко блестели. Хлопнула еще одна дверца – это вылез из машины шарфюрер, медленно подошел к Ганусену со спины, остановился.

– Вы не посмеете... – бормотал Ганусен.

– Да идите же, черт вас возьми! – рявкнул Канарис.

И Ганусен медленно пошел по аллее, ссутулившись, втянув голову в плечи. Через несколько метров он оглянулся.

Канарис и шарфюрер стояли и молча смотрели ему вслед. Через несколько секунд Канарис вынул из кобуры пистолет, поднял вытянутую руку и спокойно, как на стрельбах, прицелившись, выстрелил.

Ганусен взмахнул руками и упал ничком на влажную землю.

– Проверьте, шарфюрер, – сказал Канарис, сунул пистолет в кобуру и пошел к машине.

Он сел, захлопнул дверцу и закурил сигарету, наблюдая, как шарфюрер подошел к лежащему на земле Ганусену, вынул пистолет и выстрелил доктору в голову. Тот резко дернулся и затих. Шарфюрер убрал пистолет в кобуру и неторопливо вернулся к машине.

Германия, 1937 год

...Свернув на проселочную дорогу и проехав сотню метров, “майбах” остановился.

– Вольф, вы умеете плавать? А вы, Лева? – спросил Цельмейстер, глядя в темноту, в которой вдали светились редкие огни.

– Плохо... – вяло отозвался Мессинг.

– Не очень хорошо... – ответил Лева Кобак.

– По океанам плавали, а плавать не научились, – вздохнул Цельмейстер. – Дальше пойдем пешком... Впереди река, и нам надо ее переплыть, господин Мессинг.

Мессинг и Кобак выбрались из машины, и Цельмейстер загнал ее в кустарник так, чтобы ее не было видно. Потом вылез, хлопнул дверцей и подошел к спутникам.

Они побрели по проселочной дороге навстречу редким огням, рассыпанным на взгорке и видным издалека.

– Господин Мессинг, почему бы вам не воздеть руки к небесам и не воскликнуть: “О Польша, родина моя, я, твой блудный сын, иду к тебе!”? – насмешливо проговорил Цельмейстер.

– А почему бы вам не воздеть руки к небесам и не воскликнуть: “О Германия, родина моя, я бегу от тебя и пятки мои сверкают!”?! – тем же тоном парировал Мессинг.

– Боюсь! – все так же весело ответил Цельмейстер. – Эсэсовцы услышат меня раньше Господа и прибегут за нами!

– Вы лучше помолчите, – оборвал их Лева Кобак, – и подумайте, как мы будем переправляться через реку, если так плохо плаваем.

– А мы пройдем по воде аки посуху! – засмеялся Цельмейстер. – Не задавайте глупых вопросов, Лева! Будем разбираться на месте!

Мессинг шел, опустив голову, хлюпая подошвами по раскисшей осенней дороге. Рядом сопел Лева Кобак. Цельмейстер шел чуть впереди, дымил на ходу сигаретой.

“Сколько же я обречен скитаться? – думал Мессинг. – Где обрету дом, любовь и семью? Или это не случится никогда? Неужели я буду вечно носиться по странам и континентам, как Летучий Голландец по морям?”

Варшава, 1938 год

Заголовки польских газет сообщали о возвращении Вольфа Мессинга: “Великий Вольф Мессинг прибыл на родину”, “Польша рада возвращению знаменитого телепата и предсказателя на родину”, “Варшава приветствует Вольфа Мессинга!”. Билеты на концерты в Варшаве разлетелись мгновенно – варшавяне жаждали увидеть вновь обретенное чудо.

В большом концертном зале, заполненном до отказа – заняты были даже места на галерке и на дальних балконах, – шло очередное представление. Расползся в стороны тяжелый бархатный занавес, и на сцене появились Мессинг и Цельмейстер, оба в черных фраках.

– Прошу прощения, господа... – громко, на польском языке обратился к публике Цельмейстер. – Но... здравствуйте! Как я рад вас видеть!

Зал откликнулся дружными аплодисментами.

– Позвольте вам представить всемирно известного телепата и предсказателя Вольфа Мессинга! – Цельмейстер сделал жест в сторону Мессинга, тот склонился в глубоком поклоне, и публика взоравалась шквалом аплодисментов, почти все встали. На сцену полетели букеты цветов.