Я перенёс пленницу к лестнице — преодолел расстояние за два вздоха. Усадил её на перевёрнутые ящики у стеллажей; прикрыл оголившееся плечо покрывалом и резво отскочил прочь, будто опасался, что женщина меня ударит или укусит. Перевёл дыхание. Смахнул скопившиеся на бровях капли пота. Почувствовал сильное желание немедленно выбраться из погреба, сдёрнуть с лица влажную ткань платка, вдохнуть полной грудью свежий, пока ещё не прогретый солнечными лучами воздух.

Женщина прижалась спиной к мешкам, щурила от света глаза. И продолжала твердить: «Не надо! Пожалуйста, не надо!..» Смотрела не на меня — на спутанное по рукам и ногам тело Рихарда Жидкова. Прижимала к груди ноги, будто боялась, что Каннибал ухватится за них. Шумно дышала. Я разглядел её лицо чуть лучше: опухшее, с потрескавшимися губами и кровоподтёками на скулах. Заметил у женщины под носом старый шрам — как от заячьей губы. Подумал: «Не ребёнок. Лет тридцать пять. Но выглядит сейчас на все пятьдесят».

— Всё, — сказал я. — Успокаивайся.

Толкнул ногой Жидкова — тот зарычал в ответ.

Женщина вздрогнула.

— Видишь? — спросил я. — Он тебе больше ничего не сделает. Не сможет.

Бывшая пленница на меня не смотрела — только на Каннибала. Дрожала, будто в погребе стояла минусовая температура. Прижималась спиной к мешкам.

— Всё закончилось, — сказал я. — Сейчас я вызову скорую помощь. Приедут врачи, отвезут тебя в больницу.

Указал рукой на Жидкова.

— А за этим уродом явятся милиционеры. Увезут его в тюрьму и запрут там в камеру — навсегда. Понимаешь?

Женщина никак не реагировала на мои слова. Но замолчала. Тряслась… и смотрела на Жидкова.

А вот Каннибала мои слова заинтересовали. Он взглянул на моё лицо, вновь скривился от боли, попытался что-то сказать. Шарф заглушил его слова, превратил их в мычание.

Я оставил попытки Жидкова заговорить со мной без внимания. Спрятал за спину топор, пощёлкал пальцем — старался привлечь к себе внимание женщины. Дождался, пока та повернёт голову, взглянет на мою руку.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Женщина не ответила.

Наши взгляды встретились.

— Ладно, не говори.

Пожал плечами.

— Этот человек — убийца, — сказал я, указал на Рихарда Жидкова. — Ты должна будешь рассказать об этом милиционерам. И о том, что он делал с тобой. Расскажи им всё. Договорились?

Женщина молчала.

— Он убивал людей и закапывал их тела на своих грядках за домом, — сказал я. — Запомни: человеческие останки зарыты в его огороде за домом, под окнами. Там сейчас под землёй лежит много человеческих костей. Понимаешь?

Бывшая пленница никак не реагировала на мои слова — будто и не слышала их. Вздрагивала.

— Нужно, чтобы их нашли, — говорил я. — И чтобы этот человек понёс наказание за свои преступления. Ты согласна со мной? Передай мои слова милиции. Обязательно! Слышишь меня?

Женщина отвернулась.

— Не надо, — пробормотала она. — Пожалуйста, не надо…

Куталась в грязное покрывало, смотрела на Жидкова. И не реагировала на мои новые попытки привлечь её внимание. Лишь тихо шептала всё те же фразы. По моему лбу одна за другой скатывались капли пота, футболка подмышками и на спине давно стали влажными. Я в сердцах махнул рукой. Очередной, казалось бы, хорошо продуманный план рушился на моих глазах. И происходило это не по моей вине: вновь возникли форс-мажорные обстоятельства.

— Да что ты будешь делать… — выдохнул я. — Всё нужно делать самому!

Подумал: «Придётся копать».

Я окинул комнатушку погреба прощальным взглядом. Не собирался сюда возвращаться. Прикинул: всё ли сделал, чтобы произвести нужное впечатление на тех, кто явятся сюда после моего звонка. Убедился, что бывшая пленница Каннибала не останется незамеченной. Хотя её укутанная покрывалом фигура слегка сливалась с фоном из груды мешков. Но всё же решил, что не увидеть её не получится. Уж очень приметно блестели при тусклом искусственном освещении спутанные волосы. Да и голые женские коленки смотрелись со стороны лестницы ярким белым пятном.

Подумал, что Рихард Жидков вряд ли захочет спрятаться за стеллажами, откажется от помощи медиков. Хотя… подобная возможность всё же была. Зареченский каннибал мог и попытаться освободиться своими силами. Что ему стоило притаиться за стеллажами? Он мог дождаться, пока уйдут медики. И после этого избавиться от пут. Вывих ключицы — не смертельная рана. Подобную неприятность Жидков мог и перетерпеть. А если всё же освободится… то в суете, что должна была возникнуть во дворе его дома, мог и улизнуть. Вероятность такого исхода я посчитал ничтожной… но всё же не нулевой.

Я обнулил её ударом обуха топора по спутанным лодыжкам Каннибала. Треск костей заверил меня, что в ближайшие дни Рихард Жидков не сможет совершать пешие прогулки. Хозяин дома скорчился от боли — шарф заглушил его крик и хрипы. От звуков его голоса бывшая пленница взвизгнула. Прижала к ушам ладони. «А вот теперь это уже причинение тяжких телесных повреждений, — подумал я. — Сегодняшний день по количеству нарушений законодательства уже почти переплюнул достижения моей прошлой жизни — это если не считать экономические преступления».