— Ну, библиотекарь и при общении с нами уже был каким-то невменяемым…

— Главное, что тело Дэсплы исчезло, — отрезал я. — Надо срочно спасать Охкоа.

— А как же Чертоги? — обиженно спросила Лилит, и Лантос согласно покивал ей в такт.

— Угу. А ещё у вас тут походу и жрецы воду мутят, чтобы полный комплект был, — невпопад сказал я.

— Кстати говоря, — согласилась Лилит, — а что там с жрецами? Мы ведь, действительно, не видели ни одного на Иномирном уровне, пока там были. А ведь их там обычно толпы снуют, туда сюда. Может быть, это ваши заговорщики их приструнили, Лантос?

— Надо проверить, — откликнулся он. — Я запрошу информацию.

— А как у вас вообще осуществляется командование? — внезапно поинтересовался я у Лантоса. — Если ты главный, то у остальных, получается, достаточно много свободы в действиях, чтобы без твоих указаний всю операцию проводить? Или как?

— Нет, я не главный, — ответил он мне. — Нас в управляющей операцией команде восемь эльпиров. Каждый отвечает за свой Уровень Чертогов.

— То есть, тут восемь уровней, три из которых мы уже знаем и контролируем, — уточнил я и пояснил: — Уровень знаний и умений, уровень службы безопасности и инопланетный.

— Не совсем, — поправила меня Лилит. — Где библиотека — это Уровень Знаний и Искусств, а на Уровне Умений и Навыков мы не были. Служба Безопасности находится на Уровне Войны. — Потом, через паузу, она добавила: — Есть ещё Уровни Уровень Обеспечения, Уровень Л'eкарства и Домашний Уровень, где живут исключительно члены династии.

— А остальные где живут? — недоумённо спросила Вера. — Ну там, спят, едят и так далее? Прилетают каждый день с другой планеты?

— Да нет, конечно, — удивилась Лилит. — Они на своих уровнях имеют свои, полноценные покои, апартаменты и комнаты. У некоторых даже похлеще, чем у самих аристократов, если брать интерьеры и обстановку.

Можно даже было не уточнять, кого именно она имеет в виду: я сразу подумал про этого бастарда без рода и племени, но с большим апломбом и амбициями — нашего почившего, но не до конца, предателя Десплу.

— Кхм-кх, — вернул я себя из воспоминаний (да и других, наверное, тоже — ведь самоубийство с помощью копья не один я хотел бы развидеть). — А зачем нам про эти Уровни знать?

— Ну, другим не знаю, а мы с тобой условились о магической клятве, что закрепим у алтаря, и я подумала, что тебе будет важно это знать.

Я решил не углубляться в этот вопрос — раз важно, значит, важно. И так уже голова пухнет от новостей. У алтаря, перед клятвой, разберёмся.

— Ладно, — решил я. — Давайте с новенькой разберёмся. Я предлагаю оставить. Ночь мы с ней переночевали, и ничего не случилось — все живы-здоровы, и никого нового не появилось. Тем более, она наша землячка, с Верой, Валентиной и Аней. А русские своих не бросают.

Я, конечно, не был в этом уверен, что не бросают и тому подобное, но сам бы я так и поступил, не бросил. Да и девушку жалко, она явно искренне говорила и про себя, и про колдуна. И даже видно было, что не по своей воле тут оказалась, хоть и не захотела говорить как.

— Интересно, — задумчиво протянула Валентина (у меня уже язык не поворачивался её по отчеству называть — несмотря на наличие дочери, женщина выглядела довольно молодо, и вела себя не как старушенция, требующая к ней исключительно «на вы и по имени-отчеству»), — а как так получилось, что в пленных у них так много русских? Да ещё из разного времени?.. Мы когда в камерах ютились, действительно много из России было. Мы сначала даже не поняли, куда попали.

— Да, — подхватила Ан. — Это было похоже на жёлтый дом, только Наполеона не хватало, а так все из разного времени, и разными профессиями, каких сейчас и нет.

— Но, кстати, — вернула себе слово Валентина, — очень многие были связаны со смертью, так или иначе. Либо сами умирали, либо кто-то рядом был при смерти, или место такое, как у нас — много смертей видело.

— Ну да, кстати, — удивился Алис, — так ведь и есть! Я вон, тоже, с друзьями на мемориал Тростенец ходил на спиритический сеанс, а то место скорбное. Один из крупнейших в Европе лагерей смерти Тростенец под Минском после войны был… Урочище Благовщина…

— А я вообще из Афгана, — добавил Саша. — Мы там сами смертью были.

Сказал, и замолчал. Видно, что это тяжёлые воспоминания. Не пожелаешь никому…

Вера и Анжелика переглянулись, и в их глазах застыло понимание и обречённость. Даже Джо проникся. Видимо, он вспомнил свой детский «концлагерь», откуда его выхватили эльпиры при переносе. Да… Такое себе.

— А со жрецами у нас жопа, — внезапно откликнулся Лантос.

И очень вовремя, кстати, а то не хватало нам сейчас уйти в уныние из-за чьих-то смертей. Не до того, если честно. Да и не моё это, депрессовать из-за тех, кто ушёл… Они навсегда в моей памяти. А тот, о ком помнят, — бессмертен. И как бы больно не было, я жив, и пока жив я, живы и они, мои друзья, моя любимая. Моя мама…