Медведев чуть ли не физически почувствовал, как лязгают в его голове воображаемые шестеренки, которые после такого открытия начало клинить. А ведь Славик, помнится, еще лет пять назад предлагал ему сходить к знакомому психотерапевту. Если бы не отказался, уже тогда знал бы досконально весь расклад. Эх, что теперь говорить! И то замечательно, что он, редкостный тормоз, вообще до этого факта додумался.

А ведь всему причиной стал этот странный сон. И Мэг, конечно же, куда без нее. Борис до сих пор чуть ли не дословно помнил высказывание девушки о том, что он сильный, а скоро станет еще сильнее. И хоть, как полагается во сне, это звучало чрезмерно многообещающе и аллегорически, на душе становилось приятно.

Меж тем дед покончил со своей частью нарезок и принялся рубить тонкими пластинками почищенную внуком картошку. Барни прикинул, много ли ему осталось на сегодня работы, и внезапно решил, что это, в общем-то, уже совершенно неважно. Остаток дня он проведет в обществе Семена Степаныча, если только тот сам не сбежит в свою комнату, а такое тоже порой случалось. В их двухкомнатной квартире давным-давно действовало негласное правило: встречаться за беседами только на кухне, а чужое стремление к уединению стараться не нарушать.

– Деда, а каким был отец в моем возрасте?

– К сожалению, не могу знать, – вздохнул Семен Степаныч. – Миши не стало в двадцать восемь, а тебе уже двадцать девять. А так, добрый парень. Немножко бука. Но это у нас семейное, как ты мог заметить. Очень любил мечтать. Неплохо рисовал. В детстве лепил из пластилина и глины динозавров. Я до сих пор жалею, что мало их снимал. Такие красавцы получались, прямо хоть бери и на полку ставь. Еще и разбирался в них неплохо: мол, смотри, батя, это велоцираптор, а это вот тираннозавр. Бабуля твоя в полном восторге от этого была, хвалилась перед подругами, что вундеркинд растет.

– А мы с ним похожи? – Борису отчего-то вдруг стало крайне важно это узнать.

– И да и нет, – пожал плечами дед. – Порода одна и та же. На детских фотографиях вас вообще сложно различить… А вот по характеру вы очень разные. Там, где Миша смолчал бы, ты не стерпишь. Тебя под ноготь не загнать, ты в этом плане молодец.

Мир перевернулся перед глазами Медведева уже второй раз за сутки. Он и вправду это слышит? Дед его ни с кем случайно не перепутал? Дойная корова для хитросделанной матушки никак не вязалась с только что полученной характеристикой. Или это была похвала авансом, авось и дойдет что-то до вечного терпилы?

На душе внезапно стало тревожно. Ну вот: вчера Ляпушины разбередили больную рану, теперь сам зачем-то полез туда, куда не стоило. Батя погиб на производстве. Кто-то не счел нужным соблюдать технику безопасности, итог оказался предсказуем. Остальные пострадавшие при инциденте, правда, выжили. А Михаил, пролежав в больнице неделю без сознания, тихо ушел на рассвете за грань бытия. Семье, чтоб не поднимали шума, выплатили достаточно крупную по тем временам сумму, и жизнь пошла дальше своим чередом. Поскольку Семен Степаныч буквально за год до этого схоронил скоропостижно скончавшуюся от сердечного приступа жену, он, оставшись в полном одиночестве, быстро убедил невестку отдать ему на воспитание единственного внука. А той, похоже, только того и надо было, поскольку нового мужа она нашла меньше чем через полгода после смерти отца Барни…

У Бориса в памяти осталась жизнь вместе с папой. Как тот качал его на коленях и разрешал сидеть рядом, когда что-то мастерил. Но Медведев-младший, увы, совершенно при этом не помнил, о чем они говорили. А ведь должны были, обязательно должны! Рановато страдать склерозом. Но нет: чертовка-память с ловкостью карточного шулера неизменно блокировала эти моменты.

За фирменной дедовской картошкой и домашними посиделками остаток дня пролетел незаметно. Сообразив, что завтра в любом случае надо появиться на работе, Барни не стал допоздна торчать за ноутбуком, вымучивая из себя строку за строкой, а вместо этого упал спать пораньше, в половине десятого. Заодно успел себе пожелать новое свидание с Мэг. А вдруг выгорит?

Сон вновь оказался из тех самых, глубоких. Только вынесло его куда-то совершенно не туда, куда он планировал. Да и свободы выражения в этом сновидении, в отличие от предыдущего раза, было маловато. Даже на простейшее пожелание чуть уменьшить яркость бьющего прямо в глаза солнца потусторонняя вязкая реальность практически не отреагировала. С огромным трудом Медведеву удалось выпросить крохотное облачко встать так, чтобы не чувствовать себя котлетой на сковородке.

Вокруг были каменные джунгли: бесконечные бетонные коробки и крыши небоскребов. Борис стоял на одной из них и с тоской озирался вокруг, понимая, что на желанный ему нижний ярус просто так не попасть. Либо нужно отыскать лифт, либо долго шлепать по ступенькам. Как раз к утреннему будильнику успеешь доползти. Есть, конечно, один крайний вариант мгновенного спуска, но что-то подсказывало: лучше бы им не пользоваться, если не хочешь получить массу неприятностей еще и наяву.

Значит, все-таки лифт, другого не дано. Где-то должно быть машинное отделение, выход к лебедкам. Оттуда можно уже прикинуть, как добраться до площадки, где лифт сможет раскрыть перед ним свои двери.

Барни уже развернулся, когда услышал за спиной чей-то голос:

– Не торопись. Я специально вытащил нас туда, где нам не помешают.

Оглянувшись, Борис увидел высокого, чуть сутулого мужчину. Вроде бы ровесник, но что-то говорило о том, что этот человек выглядит куда моложе своего реального возраста. В нем чувствовалась какая-то особая сила. А уж то, как он буквально щелчком пальцев убрал назойливое светило с небосклона, и вовсе привело Медведева в невообразимый экстаз.