Грант с трудом подавил в себе чувство злорадства, ясно написанное на лицах других диверсантов.

— Жахнуть бы по ним термоядом! — злобно прохрипел Клиф. — Долго мы будем драться со связанными руками?! Пора разогнать этих трепачей в Капитолии!..

Грант вдруг выхватил карту — ведь по звуку бомбежки можно определить свое примерное местоположение. Но для точной ориентировки этого мало…

— Я никогда не говорил, — сказал Мэтьюз со вздохом, — что лучше быть мертвым, чем красным. Я бы все отдал, лишь бы оказаться снова в Гаване и тихо и мирно чинить старые радиоприемники… Интересно, действуют ли еще в Гаване автоматы для продажи кока-колы. Ведь кубинцы тоже считают коку своим национальным напитком…

На этот раз Клиф не стал одергивать Мэтьюза.

— А я бы сейчас поменялся местами с любым сутенером в Сайгоне, — произнес он проникновенным тоном. — Я часто повторяю, как молитву: в Сайгоне полторы тысячи баров, почти пятнадцать тысяч борделей, тридцать тысяч девочек для радости! Вы только вдумайтесь в эти цифры, ребята! Какой простор, какие возможности! Сайгон называют «Парижем Востока». Устарело! В Париже «комми» давно закрыли все бордели. И девочки красивее в Сайгоне! А какая экзотика: одну мою кралю звали Лан. Орхидея!

— И много эти орхидеи зарабатывают в Сайгоне? — поинтересовался Мак.

— Да уж больше тебя! Лан заколачивает четыреста долларов в месяц! В десять раз больше среднего сайгонского чиновника, втрое больше профессора! От четырех или пяти таких орхидей я загребал бы побольше своих двенадцати сот долларов! И никакого тебе риска для жизни, сплошной рай в гареме!

— Значит, вот ради кого мы воюем здесь! — сумрачно проронил Мак. — Вот куда идут денежки американского налогоплательщика!

И он закатил такое многоэтажное ругательство, что едва не посрамил его высочество «Эмпайр стейтс билдинг» — самый высокий небоскреб мира.

Гранту живо вспомнился душный сайгонский вечер, размякший от жары асфальт, утыканный жестяными пробками от пивных бутылок, вонь бензина и сортиров, велорикши. Настроение а ля черт побери, первые пары эйфории… И бары, стоящие в ряд, как телефонные будки, и неон, и аргон…

Приятные воспоминания прервали взрывы серии бомб, сброшенных одним из самолетов неподалеку в джунглях.

— Идиоты! Кидают бомбы куда попало, — ругал Клиф летчиков. — Не хватает нам накрыться тут от своих же бомб!

— Смотрите! — воскликнул Мак. — Они сбили наш самолет!

И верно, один из самолетов вспыхнул и, разваливаясь на куски, кубарем рухнул в джунгли.

— Если это был «фантом», — мрачно произнес Клиф, — то Америка стала бедней на три с половиной миллиона долларов!

— Бедные Рокфеллеры!.. — промямлил Мэтьюз.

— А если «старфайтер», — только и добавил Грант, — то на целых восемь миллионов!

— О’кей, пора двигаться! — кряхтя, проговорил Клиф, вставая.

— Ребята! — вдруг каким-то необычайно проникновенным голосом произнес Дон Мэтьюз. — Работает! Я починил ее!

По лицу его текли слезы.

— Только не спешите радоваться, ребята, батареи почти совсем выдохлись!..

На измученных лицах засветилась надежда.

— Подъем! — после долгого молчания сказал Клиф. — Как только стемнеет, попробуем связаться с «материком»!

— Подожди, Клиф! — сказал Грант, не поднимаясь с места. — Мы не пойдем на восток.

— Как не пойдем?! Ты с ума сошел!

— Во-первых, Клиф, они отлично понимают, что мы идем на восток в надежде прорваться к своим. Значит, жди новых засад. Нас всех перебьют по дороге на восток. Во-вторых, нам нужна вода, а вода ближе всего в той реке, где мы потеряли проводника. В-третьих, вернувшись к этой реке, мы сможем сориентироваться и затем связаться с командованием, просить его вывезти нас вертолетом.

Глаза Клифа загорелись.

— Ты прав, Джонни! Это наш единственный выход! Почему я об этом не подумал?! Размягчение мозгов от жары…

— Подожди радоваться, Клиф! — вновь мрачно предупредил Мак. — Батареи почти совсем сдохли.

Если бы не жажда жизни, они не дошли бы до реки.

Им не пришлось вновь тащиться через болото, и это обрадовало Гранта. Обратный путь до реки оказался короче, а воду в болоте все равно нельзя было пить. Он понимал, что не смог бы удержать людей от попытки утолить нестерпимую жажду зловонной жижей.

Мак едва не помешался. Сначала он шепотом предлагал всем деньги за воду, все больше и больше долларов за глоток, за один-единственный глоток воды. Потом во время ночевки, заступив на пост, перерыл все рюкзаки, не обнаружив, разумеется, ничего, что могло бы избавить человека от мук жажды.

— Нет, эта война не для белого человека! — шептал дрожащими губами техасец.

Были минуты, когда ему хотелось взорвать себя и всех вокруг гранатой…

Днем ему всюду мерещились кокосовые пальмы, кокосовые орехи со сладким молоком.