Тринадцатиместный «Ирокез» снижался, взвихривая ураганом высокую траву на берегу, поднимая рябь на поверхности реки, разгоняя сторожких аллигаторов.

Оглушительно ревел мотор, из выхлопного патрубка вырывалась ярко-голубая струя раскаленного газа.

С грохочущим воем пронесся над джунглями невидимый «фантом».

Внезапно вспыхнувший мощный прожектор вертолета выхватил из темноты мертвенно-бледные лица, кипящие волны ядовито-анилиновой зелени, взбаламученную воду в заводи.

Грант похолодел от ужаса: в двух-трех местах на опушке джунглей замелькали огни факелов!

Клиф что-то кричал с безумным видом и первым ухватился за сброшенный из левого люка «Ирокеза» веревочный трап. Мак тут же тоже ухватился за трап, рядом повис какой-то «красный берет»… Все они, срываясь, карабкались вверх. Клиф встал на плечи вьетнамца, на голову…

Так началось вознесение. А в следующее мгновение с противоположного берега молниеносно протянулась трасса красных огоньков, простучал ручной пулемет.

Ужас объял их всех.

И тут раздался нарастающий рев. В этом реве прозвучал и визг тормозов на Бродвее, и вопль полицейской сирены в ночном Манхэттене, и грохот собвея в тоннеле. В этом реве немела охваченная смертным холодом душа, умирала в агонии надежда на спасение.

Вьетконговцы открыли огонь из миномета.

Землю свело внезапной судорогой. Почти рядам вскинулся фонтан песка и краснозема. Грохнуло, зазвенело в ушах. Куски дерна и земли с шумом и плеском посыпались в реку.

Вертолет сразу же выключил прожектор и, взревев, взмыл вверх.

Грант и Мэтьюз, скинувший рацию, едва успели ухватиться за трап. Оба бросили оружие, пистолетные ремни…

Последний из восьмерки, истошно визжа, прыгал внизу, прыгал, хотя трап поднялся уже выше джунглей.

Это был первый лейтенант Дык, начальник штаба Шина.

Дико взвыв, этот «красный берет» вскинул автомат и нажал на спуск, желая сразить всех, кто бросил его, всех, кто болтался на трапе и сидел в вертолете.

Но ржавый автомат не сработал: раздался только щелчок.

На бреющем полете, или, как говорят американцы, на нулевой высоте, «Ирокез» юркнул в сторону, проносясь над верхушками взлохмаченных деревьев, ловко уходя от красных трассеров.

Семерка «беретов» ввалилась в кабину вертолета. Обессиленные, с бешено стучащими сердцами, они долго лежали вповалку. Гранта сотрясала крупная дрожь. Клиф тараторил что-то, всхлипывая в темноте. Мэтьюз был в обмороке. Мак напустил в штаны — об этом он с сатанинским хохотом сообщил всем окружающим. Грант тоже рассмеялся, и по щекам у него потекли слезы. Дюралевый пол был скользким и липким от крови — ранило в ляжку одного из пулеметчиков.

Кто-то сунул им в руки по большому куску тропического шоколада, и все набросились на этот шоколад, и шоколад Гранта был соленым от слез.

В ноздри ударил запах американских сигарет. Пулеметчик протянул Гранту пачку «Марлборо».

Красные огоньки на приборном щитке. Кривая улыбка на встревоженном лице второго пилота.

Первый пилот не оборачивался. Грант видел только сутулые плечи в нейлоновом желтом комбинезоне, тяжелый белый шлем. Но вот «Ирокез» уже поднялся до безопасной высоты… И Грант жадными затяжками докурил до фильтра сигарету, попросил другую…

Никто из них не видел, как снизу, где уже кончились джунгли и тянулись прямоугольники рисовых полей, дамбы и каналы, в кругу хоровода пальм вдруг вспыхнул огонь, осветив обтекаемое узкое тело легкой зенитной ракеты.

В эту секунду Грант запивал шоколад и слезы холодной кока-колой.

Ракета метеором промчалась мимо вертолета и, взрываясь, зажгла и изрешетила один из «фантомов», сопровождавших вертолет с последними из «зеленых беретов» команды А-345.

Когда труп пилота «фантома» вытащили из-под обломков самолета, переводчик партизанского подразделения, сбившего пирата, узнал, что только накануне этот пилот был награжден «Эйр медл» («Воздушной медалью»), а медаль эта, как известно, выдается за пятнадцать боевых вылетов в Южном Вьетнаме и за десять боевых вылетов в Северном Вьетнаме.

Вторая ракета сбила «летающую лабораторию».

«Ирокез» летел с максимальной скоростью — 300 миль в час. Минут через двадцать после гибели «фантома» он благополучно завершил эксфильтрацию, сделав посадку на аэродроме Ня-Чанга.

До этого Грант, немного придя в себя, успел подняться и выглянуть из вертолета через голову сидевшего на краю люка пулеметчика в пуленепробиваемом жилете.

Он увидел дамбы с блестящими зеркалами воды, отраженную в воде огромную луну и черную тень вертолета, каналы, участки рисовых полей, бамбуковые домики под пальмовыми крышами, окруженные прямоугольными ананасовыми рощицами. Истерзанная войной, долгой, как человеческая жизнь, земля эта дышала странным спокойствием вечности. Все, как сорок веков назад, все, как задолго до Колумба, за целую историю до Марко Поло. И дрожь от двигателя, дрожь, от которой сотрясались хрупкие, тонкие, как кожа, дюралевые стенки вертолета, передалась Гранту, пронизывая его до мозга костей…