Интересные и перспективные дома каркасно-монолитной технологии с разными способами заполнения также не подходили. Слишком много работ в полях. Что заметно увеличивало время непосредственного строительства. А в типичном для России климате и не отработанной для зимнего строительства технологией — это прям беда.

Кирпич шел вообще лесом.

Долго. В известной степени дорого. И требовались целые толпы квалифицированных каменщиков, чтобы не напортачить.

Туда же отправлялись всякие индивидуальные проекты, которыми застраивали первую линию московских проспектов. И так далее. И тому подобное… В сухом остатке оставались только панельные конструкции. Но на обычные панельки Фрунзе делать ставку не хотел. По ряду причин. Как личного качества, так технологического. Поэтому в Балашихе и открылся завод для обеспечения объемно-модульного домостроения. Первый не только в Союзе, но и в мире.

Это как?

Это когда на заводе в специальных формах отливались не плиты, а комнаты разом. Точнее секции, из которых можно было собирать всякое как из кубиков Lego. Между собой же они крепились за счет пазов, штырей и штанг. Что позволяло их не только быстро и точно собирать на месте, но и давать конструкции устойчивость в отличие от обычных панелек. Как карточный домик от, допустим, взрыва мешка гексогена в подвале они такие конструкции не должны были осыпаться.

Первый завод.

Опытный.

Пробный.

Под него уже удалось заготовить и седельные тягачи, и погрузчики, и краны. Пока только под него и только для производства домов не выше пяти этажей, чтобы без лифтов и излишне сложных коммуникаций. Но если все пойдет как надо…

Ух!

Перспективы открывались такие, что аж дух захватывало. В какие-то два три года можно было практически полностью заменять ветхий или одноэтажный жилой фонд какого-то небольшого городка. Тем более, что больших земляных работ проводить не требовалось. Фундамент под эти дома шел на забивных сваях, утянутых поясом мощного ростверка. А набивать их можно было даже зимой, подготавливая площадки…

Бесплатно раздавать жилье генсек не собирался. Ибо то, что человеку дают просто так он не ценит. Это с одной стороны, а с другой — бесплатным оно получалось очень условно. А если быть честным, то это жилье не было бесплатным от слова вообще. Ведь за него кто-то платил. Кто? Если максимально упростить бизнес-модель, то на советские «бесплатные» дома в оригинальной истории скидывались всем Союзом. То есть, живешь ты или нет в них — ты все равно постоянно за них платишь. Само собой — не явно[3]. Что выглядело как минимум не справедливо. Которая усугублялась тем, что жилье это строилось на собранные у людей деньги, но этим самым людям не принадлежало. То есть, находилось в собственности у государства…

Такая себе история…

Для «клюквы» или «плаката» можно и ей спекулировать. Особенно перед необразованными и наивными людьми. Но как схема хозяйствования подобная модель дурно пованивала. И это — мягко говоря.

Фрунзе же мог пользоваться и другими финансовыми инструментами, не прибегая к методичному грабежу населения страны. И вообще видел главной целью не превращение всего населения в пролетариат в узком смысле этого слова[4], а максимальное улучшения уровня жизни широких масс. То есть, выстраивал принципиально иную стратегию развития, выбросив в мусорное ведро все идеологические конструкции, что мешали этого добиваться. Ведь идеология — это своего рода план развития, а не самоцель. И она должна обслуживать прикладные интересы общества, а не подпитывать идеализм[5]. Который Михаил Васильевич считал формой психического расстройства. Этакой бесноватостью… одержимостью навязчивыми идеями…

Но и отдавать все на откуп «невидимой руки рынка» он не собирался. Прекрасно понимая, что ничем хорошим это не закончится и не может. Поэтому готовил довольно разнообразные схемы социального приобретения жилья. Например, для семьи, в которой никто не являлся собственником, вводилась возможность приобрести жилье по себестоимости в рассрочку. Эконом-класса, разумеется. Хотя даже в однокомнатной квартире такого класса минимально присутствовала просторная кухня-столовая, человеческий холл и лоджия. Просто в обязательном порядке. Во всяком случае в новостройках.

И таких программ было много.

Разных.

Всяких.

Рынок коммерческого жилья при этом оставался. Но из-за действующей в Союзе маржинальной табели задирать цены, потому что кому-то так захотелось, не было никакой возможности. Коррупцию, понятно, никто не отменял. Но пока Фрунзе удавалось контролировать и предотвращать включение взяток и фиктивных расходов в сметы. В основном. Из-за чего стоимость коммерческого жилья была весьма и весьма доступной, тем более что под них потихоньку раскручивались очень мягкие ипотечные программы…

А дальше?

Михаил Васильевич возлагал большую надежду на систему перекрестного контроля. В том числе общественного, куда, после очень долгий сомнений вошел Махно и его ребята. Самые сознательные. Что позволяло надеется на несколько десятилетий лютых проблем, ожидавших коррупционеров.

Параллельно он пытался внедрить схему контроля через более предсказуемую модель — через страховые компании. Все-таки махновцы — анархисты, а что у них в голове никто не знал. Даже, как казалось Фрунзе, они сами. Ибо воплощенный хаос.