Эльфы поняли друг друга без слов.

— Ты хочешь остаться здесь, Сулион? — с надеждой на ответ «нет» спросил Линдиро.

— Конечно! — обрадовался юный Авари. — Фаэнор — потрясающий город! Он прекрасен!

— Мы поможем со стройкой, — вздохнул сын Асталиона, продолжая смотреть на своего владыку. — Я готов обучать юных воинов, пока возводят укрепления. Но потом уйду.

— Тогда уйду и я, — немного разочарованно, но твёрдо заявил Сулион. — Я обещал служить тебе.

— Не стану вас удерживать, — окончательно поник Канафинвэ и ушёл, больше не говоря ни слова.

Городские ворота бесшумно закрылись. Эльфы продолжили оставленные дела, и только Куруфинвэ стоял, словно окаменевший, читал письмо и плакал.

***

— Тьелпе жив, — прошептал Куруфинвэ, теряя равновесие. — Тьелко… Я… Я не думал, что будет так тяжело…

— Пойдём, Курво, — Туркафинвэ поддержал брата под руку. — Дай мне письмо.

— Нет! — трясущиеся руки Нолдо прижали свиток к груди.

— Пойдём, выпьем, расскажешь, что там.

— Тьелпе… — Феаноринг зажмурился, слёзы с новой силой покатились по щекам. — Ты жив, сынок… Жив… Я уже не верил… Нет, я всё равно знал, что ещё увижу тебя…

Куруфинвэ побледнел, с трудом держась на ногах. Тьелко слегка встряхнул брата.

— Кто написал письмо?

— Тьелпе… Сам…

Линдиро сделал над собой усилие и, не выдавая отношения к происходящему, сказал:

— В письме, которое мне передал Амдир, когда я встретил его в Дориате, написано, что Тьелперинквар Куруфинвион жив и здоров, поселился в одном из городов наугрим и возвращаться не планирует.

— Это всё? — Туркафинвэ с недоверием прищурился.

— Да, — пожал плечами Линдиро. — А во втором свитке — очень… странные вести из Дориата. Господин Канафинвэ забрал его.

Тьелко задумался, Куруфинвэ тяжело вздохнул.

— Я в порядке, — оттолкнул от себя брата Курво. — Мне просто надо побыть одному.

***

— Мне нужно побыть одному, — надеясь, что сказал достаточно вежливо, Тьелпе закрыл дверь в комнату, которую уже давно считал своей. — Поймите меня правильно.

«Поймите меня правильно…» — эта фраза уже стала настолько привычной, что произносилась, не задумываясь. Иногда казалось — дети Эру и творения Вала Ауле в принципе не в состоянии понимать друг друга, даже когда говорили на одном языке. Произнося одни и те же слова, Нолдор и наугрим подразумевали совершенно разное, и порой это обстоятельство доводило Тьелпе до отчаяния.

«Поймите меня правильно», — фраза-пояснение, фраза-извинение, ставшая для сына Куруфинвэ-младшего вторым именем в подземном городе.

Развернув на мощном каменном столе лист бумаги, который дал эльф, очень похожий внешне на помощника капитана корабля отца, внук Феанаро понял, что не знает, с чего начать письмо.

«Здравствуй, отец», — начертило перо очевидное приветствие.

Что же дальше? Извиниться за то, что не написал раньше? Но ведь не было возможности! Или… Просто её не искали… И что? Почему сын обязан вечно быть для отца ребёнком, не имеющим права самостоятельно решать, что делать, а что нет?!

Никаких извинений! Только…

«Я жив, со мной всё в порядке».

Может быть, рассказать, почему не было возможности написать раньше? Перечислить поимённо всех, кто посмел насмехаться над внуком своего короля? Написать даже то, чего не было, и пусть наместник… Дядя Кано…

А что он сделает?

Тьелпе прокрутил в голове эпизоды из жизни в Тирионе, и со смешанным чувством досады и понимания оставил идею жаловаться на обидчиков.

«Я бесконечно скорблю вместе с тобой, — вдруг сама собой написала рука. — Гибель деда — страшная трагедия для всех Нолдор. Меня также очень печалит пленение дяди Нельо, но я знаю, наши воины спасут его».

Надо было написать «доблестные и бесстрашные», но почему-то забылось.

Когда Амдир и его небольшой отряд прибыли в Город-над-Разломом и сообщили о случившемся, Тьелпе не поверил. Он вспоминал, как самоотверженно и сплочённо действовали его родичи, как защищали друг друга… Неужели всё лучшее, что было в его семье и всём народе Нолдор, умерло вместе с Феанаро? Во что теперь превратится величайший род эльфов?

Стало очень неприятно думать, что на месте дяди Нельяфинвэ Тьелпе мог оказаться сам, и его тоже… Не поспешили бы спасать?

Желание отомстить за себя, выстроившееся на фундаменте детских и подростковых обид, зацепилось за фразу «всё лучшее, что было в семье и всём народе Нолдор, умерло вместе с Феанаро». Дед угнетал и подавлял всех, но он был великим, гениальным…

Он обещал показать, как в ладони рождается звезда…

Теперь этому более не суждено сбыться, и более никто не станет заставлять делать то, что не хочется… Теперь можно забыть плохое, ведь это уже неважно, и припомнить всем то лучшее, что безвозвратно утеряно.