Ривиан перетянула верёвкой накрытый грубой тканью груз, водружённый в телегу, и вытерла со лба пот. Непрекращающийся ветер на равнине Ард-Гален холодил намокшую от тяжёлой работы кожу, тело начала пробирать дрожь, однако была и положительная сторона: от усталости и озноба притуплялось ощущение постоянной слежки оттуда, с севера, из-за страшных мрачных гор, вершины которых тонули в колдовском мраке.

И даже забывалось желание отомстить за отнятую свободу. Сулион, сын ветра, клялся в любви, а что в итоге?! Спас жизнь? Избавил от бесчестья?! Конечно! Пусть и дальше так думает! Какое он имел право решать за других, что для них лучше и правильно?!

— Дул сильный ветер, крыши рвал.

И, несмотря на поздний час,

В округе вряд ли кто-то спал —

Стихия не на шутку разошлась.

Но вдруг какой-то парень с криком побежал

И принялся махать метлой:

«Ах, Манвэ, негодяй, ты спать мне помешал,

А ну-ка выходи на бой!»

Потянув на себя очередную верёвку на очередной связке вывозимого со стройки груза, Ривиан уже не так увлечённо, как раньше, подумала о своих фантазиях про спасение из заточения. Когда, оказавшись в химрингской крепости в страшном подземелье, пугающем пустотой и замкнутостью, дева с соратниками ждали решения лорда: что делать с вредителями, угрожавшими добрым наугрим, в голове родилась глупая милая история о том, как вечно храбрящийся, но на самом деле трусишка Карналмарил Каранаглар, младший сын нолдорана Карантира, всё-таки преодолеет страх и отомстит кроваво-звёздному воинству и гадким коротышкам за свою принцессу. Да-да, именно принцессу! Предки Ривиан, разумеется, были королями, павшими от когтей чудовищ. Карналмарил, мечтала Ривиан, придёт и, победив всех, обязательно разобьёт нос дураку Сулиону!

— Я ведь не из робких,

Все мне по плечу! — горланили гномы, возводя очередную стену. — Сильный я и ловкий,

Манвэ проучу!

«Мы должны благодарить лорда Маэдроса за милосердие! — непонятно чему радуясь, уверял проклятый Сулион, поехав в осадный лагерь вместе с осуждёнными на тяжёлую работу на равнине хулиганами.

— Девчонка! — окликнул Ривиан проходивший мимо гном с тачкой. — Тебе пора еду готовить!

Захотелось сказать, что сама разберётся, когда пора, а когда нет, однако эльфийка решила не спорить — если Нолдо, требующий называть себя «лорд Телперавион», окажется недоволен работой провинившихся, могут отправить обратно в тюрьму, а сидеть в тёмном подземелье Ривиан совершенно не хотелось. Оглянувшись на продолжавших орать песню строителей, дева отправилась на кухню.

— И ветер закружился, заметался

И ели начал с корнем рвать:

«Откуда этот сумасшедший взялся,

Что хочет с Манвэ воевать?»

Но парень не сдавался и метлой махал,

И удалялся вглубь полей.

И впрямь неплохо с ветром воевал!

А Вала становился злей.

«Я ведь не из робких,

Все мне по плечу.

Сильный я и ловкий,

Манвэ проучу!»

Но вдруг метла со свистом улетела прочь,

И храбрый парень — вслед за ней.

А после этого спокойней стала ночь —

Исчез во мраке дуралей.

Его под утро пастухи нашли в стогу —

Он очень крепко спал,

А ветер песни напевал ему

И кудри ласково трепал.

Пологи шатра трепыхались, казалось, колышки вот-вот вырвутся из земли, или лопнут тросы. Вот бы и этот нескончаемый ураган кто-нибудь прогнал!

— Я буду помогать тебе, Хасолсэль, — неожиданно очутился среди посуды и печей Сулион. — Считай, что вся работа уже сделана!

Замедлив движения, Ривиан хитро прищурилась и, плавно ступая, такая грациозная и изящная даже в грязной рабочей одежде, которую забыла снять из-за неожиданной встречи, обошла Авара по дуге, качая бёдрами. Покрасневшая на холоде тонкая ладонь обхватила ручку сковороды.

— Ветер стихнет однажды, — словно угрожая, полушёпотом, растягивая слова, произнесла эльфийка, — воцарится тишина, и ты, мой тюремщик, познаешь покой.

— Тюремщик? — Сулион попытался изобразить насмешку, но вышло плохо.

— Ах, да, разумеется, — угрожающе приподняла массивную посуду дева. — Ты же мой спаси-итель! Ты защитил меня от злых владык! И теперь я раба доброго господина. Благодарю, о, благодетель!

— Злись, сколько хочешь, — отмахнулся Авар, продолжая готовить, — однажды ты оценишь мою помощь.

— Однажды, — похлопала сковородой по ладони Ривиан, — мы все обманемся, как в старой сказке об отступниках, оставшихся в Средиземье ради сгинувшего в дремучей чаще вождя. Будем думать, будто Айнур служат нам, обещая защиту и покой, однако…

Гнев Валар не пройдёт,

И ветер большой дорогу найдёт,

Разрушит горы и скалы,

И ветру земли будет мало.

Завоет он смертной тоской.

Но не в ветре покой.

А после ветра — огонь,

Летящий как бешенный конь,

Сжигающий всё на пути,

Который насквозь никому не пройти,

Поскольку он льётся рекой.

Но не в огне покой.

А после огня — тишина

Обрушится словно стена,

И возвратятся сны,

Которым не будет цены!

И никому не дано сил изменить жребий свой,

Ведь в той тишине покой.

Сулион помрачнел.

— Тебе, Сын ветра, — фыркнула эльфийка, подходя ближе, — не нравятся здешние ураганы? А моя история прозвучала страшным пророчеством, потому что непонятно, о чём в ней речь? — Сковорода опасно приблизилась. — Знаешь, даже делая за меня мою работу, ты остаёшься моим тюремщиком. Этого не отменить.