— Снова… Снова! Снова!

Пульсация разгорячённой плоти, разлившийся по телу жар и невыносимо сладкая дрожь оборвали речь, волосы намокли от пота и прилипли ко лбу и спине.

— Игра, — тяжело дыша, прошептала Пилинэль, вставая на колени и целуя низ живота Морифинвэ, — в которой каждый платит ни за что.

О самом дорогом

«Его имя Карналмарил».

Безмятежный сон без сновидений вдруг прервался незнакомым мужским голосом, однако пробуждение не наступило, забытье стало тяжёлым, швырнув Пилинэль в лес на берег узкой быстрой реки.

Младший из сыновей поднялся с земли, стоя спиной к матери, начал стряхивать с себя ветки, листья и грязь.

«Прости, мама, — сказал он глухо, — я думал, что всё рассчитал верно».

«Мне не за что тебя прощать!» — выпалила Пилинэль, но её мальчик лишь покачал головой и пошёл прочь.

Любовница нолдорана хотела последовать за ним, только почему-то не получалось, а Карналмарил вдруг начал уменьшаться в росте, снова становясь ребёнком. Отойдя очень далеко, малыш, совсем недавно научившийся держать в руках простые инструменты для работы с дощечками, обернулся и, чуть не плача, протянул сломанную поделку, которую эльфийка хорошо помнила:

«Прости, мама, я думал, что всё рассчитал верно!»

Мир вдруг перевернулся, Пилинэль ощутила под собой постель, но была уверена, что именно сейчас её младший мальчик появился на свет, и знахарка даст прижать младенца к груди.

«Его имя Карналмарил», — произнесла эльфийка, протягивая руки в пустоту.

И проснулась.

Внутри словно лопнула струна.

***

— Я говорю, что нельзя оценивать рожь и пшеницу одинаково! — уже не мог сидеть на месте гном, изначально собиравшийся обсуждать только оценку оплаты работы каменщиков. — И не может зерно стоить столько же, сколько перо для подушки! Как вы вообще додумались их уравнять?!

Странно напряжённый нолдоран Карантир, словно и не отдыхавший во время двухдневного перерыва, тяжело вздохнул, закатив глаза.

— Что, по-твоему, дороже, Дорин? — усталым тоном спросил таргелионский король. — Зерно или гусиное перо?

— Да я почём знаю?! — ещё больше разозлился гном. — Но оценивать их одинаково нельзя!

— Почему же? — деловито уточнил ногродский казначей. — Я, например, считаю, что работа оружейника должна оплачиваться дешевле, чем служба воина, а труд летописца — дороже их обоих, чтобы его сложнее всего было подкупить. Понимаете же, что историю потомки узнают из текстов, и если их писать нечестно, потеряется смысл изучения прошлого. Дороже оплачиваться должно то, от потери чего больше ущерб.

— Историю пишет победитель, — хмыкнул Морифинвэ, — жаль, я никогда не узнаю, что насочиняли обо мне в Валиноре.

— А казначей и подавно должен жить в достатке, — добавил приближённый Дурина, — иначе он, видя богатства владыки, может преисполниться завистью.

— А зачем нанимать на службу тех, кому нельзя доверять? — спокойно поинтересовался эльф — хранитель тракта.

— Надеюсь, это не намёк на меня, — предостерёг гном, — мы, ближайшее окружение владыки, наследуем дело от отца! Пусть мы не перерождаемся абсолютным священным воплощением предка, но наши знания и умения передаются от отца к старшему сыну, а если нет сына, то старшему сыну старшей из родивших сына дочерей! Право наследования священно и незыблемо!

— Главное, чтобы по наследству передавалось понимание, что богатство короля и королевства — не одно и то же, — Морифинвэ взял собственные записи, пробежался глазами по первым четырём листам, замер в задумчивости. — Я полагаю, необходимо разобраться вот с чем, — нолдоран испытующе посмотрел на собравшихся, — какое количество мирианов должно быть произведено в каждом городе каждого королевства? Да, мы можем оценить казну, когда придём к согласию, сколько стоит золото и драгоценные камни. Но нам предстоит так же учесть ресурсы недр, богатства леса и рек. Полагаю, каждый осознаёт, что наши земли богаче, чем соседские. Но понимания мало: мы должны это объяснить и доказать. Короли и лорды за нашими границами попытаются завысить стоимость своей казны, и мы не должны этого допустить.

— Разорим Оссирианд и Хитлум! — захохотал ювелир, хватаясь за живот. — И Белегост заодно!

— Второй Дом Нолдор должен оставаться вторым, — вовсе не осуждая сказанное произнёс Феаноринг, злорадно улыбаясь, — желательно, с конца. Мой отец был главой Первого Дома, а тот, кто называет себя верховным нолдораном, — лишь следующим после него. Но эта тварь хитрая и подлая, словно не эльф, а морготово творение.

— Второй всегда остаётся вторым, — загоготал ответственный за торговлю гном, — даже у собственной жены!

Дружный смех прокатился по залу, сотрясая зеркала.

Морифинвэ быстро снова стал серьёзным и мрачным — разговор с Пилинэль заставил нервничать ещё больше, усилив нехорошие предчувствия. Эльфийка даже не пошла на продолжение совета, объяснив это необходимостью появиться в своей мастерской и проследить, всё ли в порядке.

Она соврала, и нолдоран это знал.

— Простите, господа, что так долго возился! — буквально вбежал в зал запыхавшийся гном с идеально бритой головой, длинная каштановая борода которого была заплетена в две косы, соединяющиеся за спиной. — Приветствую, господа! Я принёс! Смотрите!