Джереми безмолвно содрогнулся от нового удара. Теперь в голову. Но граф так и не смог отвлечься от завораживающего полёта чёрного шара.

Золен Рейнс, тяжело дыша, подошёл к небольшому резному шкафчику, стоявшему в углу помещения. Выудил из него бутылку вина и, откупорив её, надолго припал к горлышку.

– Мы стали слабы, граф, – после затянувшейся паузы хрипло продолжил инквизитор, – с нами никто не считается. Мы словно мелкая брехливая собачонка, что может только визгливо лаять под ногами монархов, раздражая их своим голосом. Только лишь раздражая… Но мы не способны были укусить. Для этого мы были слишком слабы и трусливы.

– Были? – сплюнув на пол кровь из разбитых губ, спросил Джереми.

– О, да, граф! Наш новый лидерсмог расшевелить седое замшелое болото! Карл смог показать нам путь к былому величию! Даже согбенные и консервативно настроенные старцы зашевелили своими мощами! И Вам, граф, предстоит стать одной из тысяч тех ступенек, что приведут нас к Нему, – во взгляде Золена при этих словах полыхнул фанатичный огонь.

Раздался скрип открываемой двери, и в помещение грубо втолкнули связанных по рукам женщину и двух детей. Женщине было явно под пятьдесят, и она выглядела внешне спокойной. Дети же, светловолосый мальчик и кудрявая, словно пшеничное облако, девочка, бросали на всех испуганные взгляды, но держались.

– Золен! – дёрнулся в оковах граф Джереми.– Ты обещал!

– Что? – удивлённо поднял бровь инквизитор. – Я лишь сказал Вам граф, что они живы. Не более того! Кстати, это и есть обещанный мной сюрприз! Вам он пришёлся по душе, граф?

– Отпусти! Отпусти их! – прохрипел Джереми. – Я всё подпишу! Я всё сделаю!

– Граф, позвольте выразить Вам своё уважение! Так воспитать супругу и потомство, это дорогого стоит, – произнёс Золен, рассматривая графиню и детей. – Наблюдать как наполовину освежеванный муж и отец бьётся в цепях, словно птица в силках, и при этом смолчать… Вы удивительное семейство! Снял бы перед вами шляпу, будь она на мне.

– Отпусти их, Золен! Отпусти их! – повторял, словно читая спасительную мантру, граф.

Старший инквизитор резко повернулся к растянутому у стены графу и выкрикнул несколько слов на непонятном языке. Языке гортанном, шипящем, режущем слух нормального человека. Казалось, что такие слова не предназначены для человеческого речевого аппарата.

После этих произнесённых Золеном слов зависший перед Джереми шар начал светиться мёртвенно-зелёным светом. От этого света несло гнилью и смрадом, гноем и разложением. У графа желудок снова подкатил к горлу.

– Граф, чтобы Вы не питали ложных иллюзий… – инквизитор хищно улыбнулся графу Джереми, облизнув кончиком языка свои мелко подрагивающие от предвкушения губы. Следом он резко развернулся и, выхватив из складок рясы перочинный нож, наотмашь полоснул им по горлу графини. Немолодая, но ещё красивая статная женщина, протяжно хрипя и булькая, начала оседать на грязный каменный пол. Завизжала девочка. Застыл в ступоре мальчик.

– Золен! Я убью тебя, тварь! Я выпущу твои седые кишки! – бесновался в цепях граф.

– Отлично! Отлично, – удовлетворённо произнёс инквизитор, слизав кровь с ножа. – Вот видите, граф, всё же нашлась брешь в Вашей крепости хладнокровия. Осталось лишь развить результат. Кого Вы любите больше, господин Джереми? Наследника, или этого златокудрого ангелочка?

– Не тронь их! Отпусти хотя бы детей! Они ни в чём! Ни в чём не виноваты! – граф Джереми рыдал от чувства бессилия, выворачивая свои суставы в попытках вырваться из оков.

Бледно-зеленый свет, пустив тонкие отростки и проникнув подвешенному пленнику в дыхательные пути, начал медленно, толчками накачивать графа своим гнилостным содержимым.

– Решено, граф! Начнём, пожалуй, с наследника. Очаровательную особу же оставим на сладкое, – после недолгих размышлений констатировал Золен Рейнс.

Едва заметное, короткое движение инквизитора кистью руки, и дети оказались опутаны парализующим заклинанием. Словно искусно сотворённые куклы с живыми, полными страха, детскими глазами. Золен Рейнс неспешно присел на колени перед юным наследником и столь же неспешно, словно мастер резьбы по дереву, начал тщательно прорисовывать ножом кровавый узор на нежной коже детского лица.

В оковах же, рыча и воя, как пойманный в капкан дикий зверь, бился, ломая себе кости рук, граф Джереми, владетель восточной провинции княжества Тай.

Похмелье. Сколько в этом простом и внешне неприглядном слове людских мук и страданий? Сколько несбывшихся надежд и разрушенных судеб? Вряд ли Иваныч сейчас над этим задумывался. Он просто хлебал блаженную прохладную воду прямо из озера.

Закончив с водными процедурами, Павел устроился в углу телеги и прикрыл глаза в ожидании спутников, параллельно стараясь удержать выпитую воду в сопротивляющемся желудке. Содержимое головы тоже хотело покинуть Иваныча из желающего расколоться на тысячу осколков хранилища. В общем, Павел пытался бороться с его величеством бодуном. Помогало ему в борьбе лишь то, что его новый организм был молод, а от выпитой воды его начинало стремительно развозить на старые дрожжи.