— Все нормально, поехали, — чуть улыбнувшись капитану, спокойно сказал Михалыч и, пригнув парню голову, впихнул того на заднее сиденье.

— Видел? — на всякий случай поинтересовался Тарасов, явно имея в виду девушку.

— Да, конечно, — отозвался старлей, усаживаясь на заднее сиденье. — Все нормально!

— Ну раз так — погнали! — успокоился капитан и включил зажигание.

Григория охватила апатия ко всему. «Жигули» подкидывало на кочках и выбоинах, дородный мент неизменно при каждой кочке толкал его локтем в бок. Перед глазами все еще стояла фигурка в желтом платье, напряженно застывшая и не сводившая глаз с парня в наручниках, уводимого двумя сотрудниками.

«Засекли ее или нет?» — стучал в голове вопрос, поднимая в груди тревогу за любимого человека.

— Ну что, красавец? — как-то даже чуточку весело спросил Тарасов, ставя в слове «красавец» ударение на «е». — Допрыгался? Два убийства — на пожизненное тянет! Что молчишь? Язык отнялся? А людей мочить — не отнимался?

Старлей, сидевший рядом, заехал Григорию локтем в бок так, что у того перехватило дыхание.

— Это только аванс, — доверительно шепнул ему на ухо Ходаков. — Потом что буу-дет! Так что лучше сразу колись!

Парфен продолжал хранить молчание и напряженно размышлял, как ему вести себя.

Менты отстали от него, поскольку «жигуль» подкатил к известному на всю страну зданию на Петровке. Довольно грубо его вытолкнули из машины, и старлей, уцепив за руку, потащил Григория к высокой деревянной двери.

— Оформи его в ИВС, — будничным голосом попросил дежурного Тарасов и бросил Ходакову, подмигивая: — Давай поднимемся. Пошепчемся чуть-чуть!

Артем Михайлович даже не взглянул на арестованного ими паренька и поспешил к лестнице.

— За что его? — полюбопытствовал у капитана дежурный.

— Убивец, — коротко охарактеризовал Гришку Тарасов.

— Обыскивали?

— Не успели. Вам оставили это удовольствие. Санек, давай его как положено, потом мне звякнешь!

Дежурный офицер милиции в чине майора коротко распорядился:

— Лицом к стене! Ноги шире, руки за голову!

Парфенов выполнил все требования и застыл, от напряжения переминаясь с ноги на ногу.

— Ты что, бля, танцуешь? Стой спокойно! Ноги шире, я сказал! — услышал он гневный окрик дежурного. Белобрысый майор довольно больно стукнул Парфену по щиколоткам, отчего тот едва не сел на шпагат.

«А какого обращения ты хотел? — иронично заметил он сам себе. — Ты — убийца! Ты теперь в их глазах — не человек!»

При всей немыслимости такого положения вещей Парфен невольно заставлял себя верить, что теперь это — горькая правда и с этим придется считаться!

Он спокойно стоял, пока торопливые ладони хлопали по его телу.

— Повернись. Что в карманах?!

— Деньги, ключи от квартиры!

— Что еще? Наркотики, колюще-режущие предметы, оружие?

— Нет.

Содержимое его карманов перекочевало в ящик. Туда же попал и его брючный ремень. На ногах были кроссовки, и Григорию пришлось вытаскивать из них шнурки.

— Фамилия, имя, отчество?

После стандартной процедуры Парфенов был водворен в изолятор временного содержания. Сокращенно — ИВС.

Тяжелая стальная дверь захлопнулась за ним. Григорий потер руки и опустился на деревянное седалище. За решеткой «аквариума», как меж собой называли ИВС частые его клиенты, кроме Парфена, на этот раз никого не было. Молодой человек ловил себя на мысли, что совершенно не представляет, что ему делать. В таком состоянии он пребывал со вчерашнего утра, когда его палец нажал на курок пистолета. Все происходящее напоминало кошмарный сон, и Парфен все надеялся, что он вот-вот закончится. Единственным светлым пятном среди этого нелепого нагромождения было знакомство с Танюшей. Да и то — одно светлое мгновение и опять — жуть, полная жуть!

Григорий ненавидел себя лютой ненавистью за то, что за каких-то два-три дня, не думая, сумел изуродовать свою жизнь, состарить до предела родителей. И даже Татьяну, которую знал меньше суток, уже успел втянуть в эту грязь.

Тем не менее время бежало, а Гришку никто не беспокоил. Как бы то ни было, а одиночное заключение играло ему на руку. Совершенно шокированный неожиданным задержанием, молодой человек постепенно пришел в себя. Поначалу он не был ни на что способен, кроме самобичевания. Успокоившись, Григорий волей-неволей принялся анализировать положение, в котором оказался.

«Почему на допрос не вызывают?» — этот вопрос мучил его сейчас больше всего.

Из кинофильмов и детективных романов Григорий Парфенов знал, что преступника всегда стараются допросить по горячим следам, пока он не пришел в себя и не успел подготовиться.

«А может, взяли всех наших и трясут сейчас, а меня на потом оставили? — начал задавать себе вопросы парень, от напряжения морща лоб. — Откуда-то узнали, что стрелял я! А вдруг менты ничего не знают и просто на понт меня брали?! — родилась в голове робкая надежда. — Вадька Свирид вряд ли им мог что сказать, а так… откуда они знают, что я стрелял? Может, я просто в машине сидел! Интересно, Свирид пришел в сознание или нет? — была его следующая мысль. — Как он там? Выплывет или… нет?!»