Перед ним стоял лысый плотный со сморщенным лицом человек. Он был в кожаном мясницком фартуке и короткой футболке. Пока ничего нового, за последние несколько дней всё это уже повторялось не один раз.

«Назови свое имя, сволочь, чтоб я мог потом тебя найти», – в очередной раз подумал Топоруб.

– Говорить будешь? – медленно произнес тот.

– О чём?

Последовал удар правым кулаком в лицо Киру, затем ещё один – левой, и еще – опять правой.

– Мы в числе пиратского флота напали на один из городов Диких… – заговорил невольник.

– Это я уже слышал, – мучитель ударил Топоруба в область расположения почек.

«Нужно сделать вид, что сломался, но выразить это следует не сразу, так как если слишком рано сдаться, дознаватель может заподозрить неискренность в показаниях».

– Мы грабили город Темноречье.

– Это я уже слышал, – недовольным тоном повторил мучитель.

– После… Когда мы возвращались в Короноград, на нас напал линкор «Каратель».

Еще два удара по почкам.

– Э-э-э… – тяжело протянул Кир. – Мы стали жертвой предательства.

– Откуда у тебя оказались бумаги с подтверждением предательства? Тебе их златокаменцы подарили?

– Ничего мне не дарили, – заверил мучителя пленник.

– Тогда как они оказались у тебя? – с нескрываемой злобой задал вопрос дознаватель.

– Я тайком, ночью, пробрался в каюту капитана… Обыскал её. И нашел бумаги… – объяснил Топоруб.

– Как ты выжил?

– Спрятался.

– Как трус!? – со смесью гнева и презрения воскликнул палач.

«Глупо будет сейчас с ним спорить на эту тему, но нужно что-то ответить».

– Как человек… который хочет жить, – ответил Кир, стараясь аккуратно подбирать слова.

– Как ты умудрился так тайно спрятаться, чтобы тебя никто не нашёл?

– Они не умеют искать… От таких… укрыться труда не составит, – с оттенком пренебрежения к служащим военно-воздушного флота проговорил Топоруб.

– Где!? Конкретное место!? – взревел дознаватель.

– Внутри чучела.

– Какого, чёрт возьми, чучела?! – крикнул мучитель, сопроводив вопрос ударом в живот пленника.

– Команда «Палача»… после набега на Темноречье… подарила нам чучело, смастеренное из бочки, стержней и частей тел нескольких темнореченцев.

Дознаватель помолчал какое-то время, затем подошел к двери, постучал. Почти сразу она открылась, и в проеме показались те же трое. «Уложите его», – сказал им палач. Те подошли к Киру, освободили на мгновение одну его руку от наручников и затем соединили руки браслетами со стороны живота. После силком подвели к стоящей параллельно одной из стен кушетке (похожей на медицинскую), ножки которой были винтами скреплены с полом и половина которой находилась в своеобразной железной то ли ванне, то ли корыте. Силой уложили спиной на неё начавшего сопротивляться Топоруба, и после закрепили допрашиваемого ремнями к ложу. Пускай, оно и не являлось «Прокрустовым ложем 3 », но Кир уже знал, что лежать на нём будет тоже мучительно и не из приятного.

Затем трое ушли, и дознаватель подошел к лежащему Топорубу. Рядом, из стены выступал водопроводный кран, к концу которого был закреплен шланг. Палач не спеша надел Киру на голову знакомый ему мешок, затянул на шее веревочный узел, пустил воду, после взял в руки второй, свободный, конец шланга и навел его на скрытое мешковиной лицо Кира. Секунда. И вода полилась. Поток, стекая по закинутой назад голове прямо в ванну, частично впитываясь в ткань и плотно прибивая её ко рту и ноздрям, стал сбивать дыхание у Топоруба. Дышать ему становилось всё труднее, создавалось ощущение утопления. Вскоре он начал задыхаться. Дознаватель лил воду примерно минут пять, затем положил шланг в ванну, снял мешок и спросил:

– Мне продолжить?

– Нет… Не надо, – негромко попросил Кир.

«Настало время поведать ему часть правды, при этом признание следует подать таким образом, чтобы у дознавателя создалось впечатление, что от него не утаили ничего значимого. Для этого в признании нужно акцентировать, что ему рассказывают всё, именно всё. Надеюсь, дознаватель, услышав рассказанное, успокоится и с чувством выполненного долга и достигнутой цели прекратит допрос. Надеюсь, что он насытится частью истории. Как говорится, чтобы успокоить собаку, достаточно дать ей одну кость из нескольких».

– С чего это вдруг я должен остановиться? – с издевкой вопросил дознаватель.

– Я всё расскажу… Я всё расскажу, – громким тоном пообещал Кир.

– Я жду!

– Меня сместила команда.

– Когда именно? – на лице дознавателя можно было увидеть, что его начало охватывать чувство радости и довольства переломом в допросе. Вероятно, его понимании, видении, это был тот переломный момент, когда допрашиваемый ломался и рассказывал об изначально утаенном.

– После набега на Темноречье, – уточнил Топоруб.