Но... долбанный Хеху! Меня словно холодной водой из ведра окатывает страхом.

Черт! Лёгкие начинают беспорядочную «пляску», подталкиваемые диафрагмой в попытке сделать глоток воздуха. Только до воздуха мне около восьми метров вверх! Сознание затапливает паническими картинами, среди которых немало и моих собственных. Видимо выброшенный в кровь адреналин всё ж заставил память открыть те архивы, что старательно не пускал в сознание долгие годы...

К черту! На воздух! Дышать!

Разворачиваюсь головой вверх, гребок... Остатки рацио твердят что надо расслабиться, отпустить мышечные зажимы для уменьшения расхода живительного газа, но тело и сознание уже не повинуются. Я словно взлетающая птица торопливо взмахиваю руками, безостановочно подталкивая себя гребками ног — какой нерациональный расход кислорода! Вместо того, чтоб спокойно смотреть прямо перед собой, закидываю голову вцепившись взглядом в приближающуюся поверхность, заставляя дополнительно напрягаться мышцы шеи.

Последнее, что успеваю сделать из разумного — направляю всплытие не вертикально вверх, а целюсь в урез воды.

Если бы не это... Боюсь, моё приключение могло бы на этом и закончиться, ибо когда до поверхности оставалось не более метра... лёгкие, против воли стали выпускать воздух!

Последствия не заставили ждать — когда я в брызгах и потоках сбегающей с меня воды выскочил животом на песочек, сознание потухло.

Благо — буквально на мгновенье. Дальше — лишь череда световых пятен, всё-таки я не отключился полностью. Когда свет вновь «включили», понял, что лежу на боку и не даю голове упасть. Перевернулся на спину, задышал маленькими, неглубокими вдохами-выдохами через нос.

Отходня-я-ак... По телу прокатилась волна слабости. Как же сладок свежий воздух! Ничего «вкуснее» на свете не бывает!

Ты хотел меня убить!

Буквально верещит внутренняя шиза.

Похер на тебя. Не отвечая, встаю, два шага подальше от воды, и вновь — плюх на задницу. Откидываюсь на спину. Там, где я только что лежал волны слизывают следы на песке — видимо, когда уже на рефлексах вывернулся на бок накрыло «самбой». Это такая потеря двигательного контроля, приводящая к судорогам. Штука не смертельная, если тебя контролируют товарищи. И если нет опасности вновь уйти под воду или как у меня — упасть лицом в мокрый песок.

Наконец пульс более-менее выровнялся, да и противная ватность покинула тело. Сел, осмотрелся. Нож на месте, всё-таки я умудрился его не утопить. Сетка с мидиями тоже с собой.

... проклятый демон, я запрещаю тебе заходить в воду! Ты не смеешь! Это моё тело!

Наконец я позволил сознанию обратить внимание на непрекращающуюся истерику заточенного где-то в недрах черепной коробки реципиента.

— Слыш... Заткнись.

А вот и не заткнусь! Не хочешь отдать мне моё тело назад, я назло тебе буду говорить и говорить, пока ты не сойдешь с ума и не оставишь меня в покое!

— Хеху, блин... Да как ты не поймешь, что, если бы не твой страх, ничего бы не случилось! Я нырял так сотни раз. Тысячи!

Если бы я не заставил тебя всплыть, я бы утонул там, во тьме!

— Да не темно там, — отмахнулся я. — Ты в настоящей темноте не был...

Мне не важно, где был ты! Важно, что ты больше не пойдешь в воду! Не пойдешь, не пойдешь!

— И как ты мне помешаешь? — устало спросил я.

Я?

Похоже пацан задумался.

— Пойми, ты, Хеху. Так уж случилось, что ты живешь в моей голове, и у нас одно на двоих тело. Твой страх заставляет это тело быстрее сжигать воздух. Ты провоцируешь меня на неправильные действия, и всё это может закончиться для нас плачевно.

Да! Да! Вот твоё слабое место, демон! Я буду, буду бояться! Всякий раз, как ты зайдешь в воду я стану кричать у тебя в голове и бояться!

Я флегматично послушал истеричные выкрики реципиента, повертел перед глазами нож ... и с размаху засадил себе каменной рукоятью по голени, аккурат в то место, где кость прикрыта лишь слоем кожи!

От удара твердым по надкостнице на глазах навернулись слезы, но боль... Это только боль. А вот истошный, даже какой-то обреченный вой моей внутренней шизы резанул сладостным эхом.

— Видишь ли, — стараясь говорить как можно ровнее заметил я, — боль, я терпеть умею. А вот ты— похоже нет... Знаешь, сколько в человеческом теле мест, чтоб причинить боль, но при этом не повредить его?

А-а-а-а-а!!! Не надо!!! Прошу-у-у!!!

— Теперь ты просишь... — я устало вздохнул. — Давай договариваться, парень. Смирись, теперь я в твоём теле до конца. И мы либо можем мирно сосуществовать — если не хочешь помогать, так хоть не мешай. Или... — я выдержал паузу, — или ты будешь вопить в моей голове, пытаясь свести меня с ума, а я — буду причинять тебе боль. Сильную. Ты даже не знаешь, насколько сильной может быть боль...

На этот раз пацан молчал долго. Наконец выдавил, еле слышно:

Я боюсь большой воды. Мне страшно, там, внизу.

— Ладно, пацан, — устало выдохнул я, — прорвемся. Я стольких салажат научил не бояться глубины, разве не справлюсь ещё с одним?

Отдохнув, я продолжил нырки. Больше Хеху не вмешивался, хотя периодически я и ощущал волны страха, прокатывающиеся по спине холодным душем, и заставляющими пульс учащаться. Тем не менее к завтраку я набрал достаточно крупных раковин.