— Это платье для тебя.

— Не хочу, чтобы твоя подружка обнаружила пропажу и устроила тебе разнос, — сама не понимаю, что за чушь выпалила ректору, но осознала это уже лишь после. Мужчина улыбнулся.

— Это платье я купил, пока ты была в ванной. Оно твое.

— Спасибо. Я верну тебе деньги.

— Это подарок.

— И всем своим подружкам ты наутро даришь платья? — не удержалась от сарказма.

— Никто и никогда не оставался в моих покоях до утра, и уж тем более я не спал с ними в одной постели.

— Ты как истинный джентльмен после секса уходил спать на пол?

— Мирра, мы с тобой просто спали в одной кровати.

— Как ты меня назвал? — немного кольнуло знакомое обращение. Так ко мне обращалась только сестра, но в отличие от того случая с Мелетием, из его уст это не злит, не раздражает. Напротив, дарит знакомое чувство уюта. В области сердца вновь появилась колющая, сдавливающая боль, напоминающая, что нельзя быть слабой.

— Прости, если тебе не нравится. Хотел как-то по-особенному тебя назвать, а получилось иначе. Ты расстроилась? — он заметил мои слезы, но не понял, что причина в другом. Так даже лучше.

— Нет, мне нравится… впрочем, не стоит! Мне лучше уйти, — направилась к двери, поглаживая место боли.

— Тебе пока не стоит уходить, коридоры академии не пусты.

— Тогда открой портал, — тон был приказным, но это ничуть не напрягало его, скорее забавляло.

— В комнате одна из твоих соседок, я бы не стал рисковать.

— И что ты предлагаешь?

— Позавтракать, — он указал рукой на стол и только сейчас заметила, что тот накрыт на двоих, — ты все равно не успеешь в столовую, а твой организм сильно истощился после вчерашнего. Тебе нужно подкрепиться.

— Все подрасчитал, верно?

— Проявил заботу.

На завтрак у нас сегодня каша с кусочками фруктов, три вида пирожных, и все стояли возле меня, несколько пирожков с мясом, морс и чай. Все выглядело свежим и аппетитным. И решив не ломать комедию, тут же приступила к завтраку.

Завтракали мы в полной тишине. Я наслаждалась едой, он любовался мной. Это немного раздражало, но голод брал вверх, отчего мне было все равно, куда он смотрит. Пусть хоть засмотрится, все равно подобное больше не повторится.

Отодвинув от себя пустой стакан из под чая, откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Так сытно покушала, что теперь лень куда-то идти, а идти надо…

— Может, поговорим о нас? — нарушил миг умиротворения этот демоняка. Пришлось открыть глаза и устало взглянуть на мужчину.

— О каких таких «Нас»? Нет никаких нас, и мне, кажется, пора уже идти, встала, прихватив с собой два не съеденных пирожка. Мне нужно к природе, поднабраться сил, а на это потребуется время.

— Миррелия, я не хочу на тебя давить, но не буду вводить в заблуждение, — он встал вслед за мной и нежно взял за руку, легонько ее поглаживая, — ты дорога мне, но ради тебя я не могу позволить нашим отношениям выйти за определенные рамки. Поверь, стоит нам сблизиться, это отразиться на твоей ауре, и тогда со стороны студентов на тебя могут начаться нападки. Я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось, еще и по моей вине. Я итак вчера едва не поседел, когда увидел тебя рядом с тем демоном, да еще и в том состоянии. Я не прощу себе, если ты пострадаешь.

— Это все отговорки, — с детской обидой, надула губки, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Нет, милая, это не так. Поверь, я знаю, что говорю.

— Есть опыт? — огрызнулась, не желая принимать его слова за правду, хотя в глубине души понимала, что он прав.

— И да, и нет. Но давай не будем об этом. Это было давно, и не стоит твоего внимания. Сейчас важно лишь то, что чувствую я, и то, что чувствуешь ты.

— А что ты чувствуешь? — спросила на одном дыхании, и замерла, ожидая ответа.

Мужчина вновь улыбнулся той улыбкой, от которой тепло разливается по телу, заправил упавший на глаза локон за ухо, прошелся большим пальцем по скуле, наклонился и поцеловал. Нежно, с чувством, не напирая, позволяя прочувствовать всю прелесть момента. Он прервал поцелуй, а я все еще стояла с закрытыми глазами, наслаждаясь послевкусием.

— Я без ума от тебя, Миррелия, — взволнованным голос продолжил он, обнимая лицо ладонями, — не буду говорить, что это любовь, потому что не знаю, как называется это безумие, которое одолевает меня в твоем присутствии. Но знаю лишь то, что хочу, чтобы ты всегда была рядом.

Смотрела на него, не веря, что все это он адресовал мне. Неужели за этой личиной сильного, непробиваемого мужчины, способного только указывать, скрывается нечто такое, чего нельзя отрицать. Неужели он действительно способен чувствовать, способен выражать свои чувства, заботиться о ком-то?

Неужели все мои знания этого мужчины, основанные из чужих рассказов, пошли прахом, стоило его увидеть? И ведь нельзя отрицать, что я ничего не чувствую. Я чувствую тоже самое, теряю самообладание от одного взгляда его черных, словно бездна, глаз.