Он доволен. Он определенно доволен, потому что впервые я вижу его искренне потирающим ладони от предвкушения.

— А взамен…?
– тянет он.

— Я хочу танцевать, - пожимаю плечами. Уничтожить его я хочу еще больше, но это все равно неосуществимо, пока я не могу самостоятельно ходить и не избавлюсь от его круглосуточного надзора. Но когда я снова вернусь на сцену - а я туда обязательно вернусь - все будет по-другому.
– Я хочу снова стать балериной, хочу вернуться на первые заголовки газет. Но одного моего таланта и упорства недостаточно. Нужна новая реабилитация, лекарства, процедуры. Возможно, новая операция. Возможно, даже, несколько. Без твоих денег ничего не получится.

— Наконец-то ты это признала.
– Он как будто даже рад, что впервые за все время наших отношений я озвучиваю зависимость от его кошелька.
– Теперь мы оба знаем, что моя строптивая хромая девочка на самом деле та еще корыстолюбивая сука.

Но именно это признание становится вишенкой на торте нашего нового договора. Олег больше не смотрит на меня как на добычу, но, возможно, для него я теперь на шаг приблизилась к той куче мусора, которой он считает всех остальных женщин.

— Хорошо, Ника!
– Он так легко соглашается, что даже странно.
– И раз уж мы достигли соглашения, предлагаю заодно начать все заново.

Мне уже бояться или это просто очередная комедия со всепрощающим Олегом в главной роли?

— Ты ведь помнишь, что я купил недвижимость в Норвегии?

— Да, помню.
– На самом деле, в памяти все так перемешалось, что все его дома, новые автомобили и другие радости жизни слились в одно разноцветное пятно. Но все же в памяти всплывает фото красивого причала и катера, и вида на озеро в окружении гор.

— У меня как раз наметился маленький отпуск.
– Олег поглядывает на телефон, который только что издал короткий сигнал входящего сообщения.
– Хочу уехать туда, где работа меня не достанет. И твой лечащий врач сказал, что смена обстановки и свежий воздух пойдут тебе на пользу.

«Мне на пользу пойдет увидеть, как ты будешь корчиться от боли и умолять добить тебя, чтобы не мучился».

Жаль, что время, когда я смогу сказать это вслух, наступит еще не скоро.

Но даже мысль о том, что это рано или поздно случится, понемногу раздувает внутри меня тлеющие угли жизни. Даже если горят они отравляющим меня саму ядовитым зеленым пламенем.

— И сколько продлится твой отпуск?

— Месяц, может, два.
– Олег ведет плечом, пытаясь сделать вид, что об этой поездке подумал ровно минуту назад. А на самом деле уже стопроцентно забронировал билеты на ближайшие числа.
– Может, больше. В любом случае, это никак не относится к тому, что ты там задержишься столько, сколько нужно. Посмотрим, так ли хорош идеально чистый воздух Норвегии и их хваленая медицина.

— Ты оставишь меня одну?
– Господи, надеюсь, мое лицо хотя бы в половину не такое радостное, как я сейчас, когда понимаю, что у меня будет время побыть наедине с собой. Возможно, даже целые дни или даже недели.

— Я буду навещать тебя время от времени, - говорит Олег и снова нервно поглядывает на телефон. Встает, беззвучно процеживая сквозь зубы какие-то ругательства.
– Я скажу врачу, чтобы готовил тебя на выписку.

Он идет до двери, но по монотонности его шагов нетрудно догадаться, что даже сейчас Олег не до конца уверен, что выжал из меня максимум. Мне ужасно не хочется делать для него то, что он хочет, чтобы я сделала, но пора учиться принимать новую реальность. Просто делать так, как он хочет, каждый раз, снова и снова, пока он, наконец, не начнет терять бдительность.

— Олег, - я нарочно придаю своему голосу сопливо счастливые нотки. Получается так себе, но он оглядывается и выглядит вполне удовлетворенным, хотя я даже не закончила фразу.
– Спасибо тебе большое.

— За что?
– Муж вопросительно ждет.

— За все, - говорю расплывчато.
– За возможность снова вернуться в балет.

— Все что угодно, чтобы моя любимая капризуля была довольна.

Олег корчит такую рожу, что хочется плюнуть на все и расцарапать ее в кровь. Убедиться, что под этой кожей на самом деле просто стальной череп робота. Даже думать противно, что природа может создавать настолько омерзительных тварей.

— Говори это почаще, - тут же предлагает он.
– Оказывается, мне приятно.

— Спасибо Олег, - послушно повторяю я.

Он довольно лыбится и, наконец, уходит.

Только оставшись одна я могу вдохнуть и выдохнуть полной грудью. Сжать ладони в кулаки так сильно, как только могу. Э то почти больно. Ведь только боль напоминает мне, что я до сих пор жива.

И снова произнести свою новую мантру - одними губами, не роняя ни звука.

Я подожду. Я найду твое уязвимое место, чудовище, и я сделаю так, что рано или поздно ты будешь поворачиваться ко мне спиной.

Я подожду столько, сколько нужно.

Месяцы, годы.

А потом я причиню тебе столько боли и страданий, что ты, валяясь передо мной на коленях в луже собственной блевотины, будешь умолять тебя облегчить твои страдания, потому что это будет слишком больно.

И я, улыбаясь прямо в твое жалкое лицо, скажу тебя: «Нет».

Глава сорок пятая: Меркурий

Два года спустя