— Any problems? – задаю вопрос на том же языке, на котором написано название книги в моей руке.

Писец!

Я же оставил ее в кафе. Какого хрена?

Толстая жопа пятится - и я вижу в его руке что-то с проводами и мигающими лампочками. На задворках сознания мелькает мысль, что штука эта очень опасная, и находиться в непосредственной близости от нее – идея просто отвратительная. Но все равно иду к машине. Просто знаю, что должен быть в ней, иначе не успею домой.

«Толстая жопа» бросает на меня взгляд бессмысленных пустых глаз, а затем щерится в щербатом оскале.

Слышу, как щелкает каким-то тумблером – и едва-едва успеваю выставить перед собой дурацкую книгу. Так себе защита, конечно, но иной у меня нет.

Ударной волной взрыва, который в мгновение превращает машину с людьми в ней в покореженный горящий остов, меня отбрасывает далеко назад. Грохочет, что-то валится на голову. Пытаюсь подняться, но тело будто приковано к земле. Вокруг дым, слышатся отдалённые крики людей, но я не уверен, потому что в ушах поселился противный тонкий писк. И она довлеет над всеми прочими звуками, поглощает их и растворяет в себе.

Снова пытаюсь встать, но что-то держит, придавливает, распластывает.

Нет! Нет! Нет!

Я должен встать, должен им помочь. Мы должны ехать!

Крики явно приближаются, охватывают меня со всех сторон, но их источника я по-прежнему не вижу.

Что им надо?

Где пожарная машина?

Где скорая?

Треклятый писк раскалывает голову, медленно острым скальпелем перемешивает его содержимое, пока мой мозг не превращается в однородную студенистую массу, в которой нет ни единой мысли, ни единого желания, там нет даже меня.

— Hold it! – прорывается едва различимое сквозь сводящий с ума писк.

Открываю глаза – и не могу понять, кто все эти склонившиеся надо мной люди.

Врачи?

Точно, врачи. Ведь был взрыв.

Но зачем они держат меня?

Они говорят что-то еще, но за еще сильнее поднявшемся писком не могу разобрать ни слова. Я и лиц их рассмотреть не могу – глаза застит мутная пелена. И не проморгаться.

Их много, они гораздо сильнее меня, но им все равно приходится очень постараться, чтобы не позволить мне встать.

Мир вокруг начинает идти кругом и покачиваться. Жмурюсь, снова открываю глаза, но лучше не становится. Я точно в трюме сраного корабля, который попал в самый сильный в мире шторм. И организм тут же реагирует спазмом желудка. Болезненным и настолько откровенным спазмом, что на мгновение ослабевает даже хватка нескольких врачей. Этого достаточно, чтобы я перевалился через край кровати и рухнул на холодный пол. Правда, это все, на что я способен. Потому что все мое тело начинает биться в судорожном припадке. Меня буквально выворачивает наизнанку, но при этом с губ скатывается только тонкая нить какой-то зеленоватой гадости.

Когда все заканчивается, и я просто бессильно перекатываюсь набок, меня поднимают и снова укладывают на кровать.

— … вас зовут?

Слышу едва различимое на родном языке. И голос вроде знакомый. Пытаюсь взглядом найти источник голоса, но лица надо мной вообще не разобраться – абсолютно одинаково никакие, размытые и размазанные.

— … немного поспите… теперь все будет… отдыхайте…

Кажется, мне в руку что-то колют, хотя с полной уверенностью не скажу – голова до сих пор кружится, хотя, несколько слабее, чем только что. А, возможно, я просто попривык. В любом случае, сопротивляться я больше не могу, тело становится ватным, даже руку не поднять. Откидываюсь на мокрую подушку и закрываю глаза. Я очень устал, мне нужно немного отдохнуть.

Когда снова прихожу в себя, головокружения больше нет. Да и зрение работает куда лучше. Надо мной грязный, залепленный сотнями мышиных засидов, потолок, на котором лениво проворачивается допотопный вентилятор с большими лопастями.

Очень медленно поворачиваю тяжелую, точно каменную, голову сначала в одну сторону, потом в другую. Очевидно, это очень хреновая больничная палата, где стоят еще… несколько кроватей. Почти все заполнены. Пациенты – белые и чернокожие, но чернокожих больше.

Пиздец!

Кажется, это самое правильное и адекватное слово ко всему произошедшему.

Пытаюсь приподняться – и мир тут же снова проворачивается в безумной карусели, а желудок напоминает о себе чередой острых сокращений. Похоже, с башкой у меня полная беда. Сотрясение, к бабке не ходи. И сильное.

С трудом приподнимаю руку и отмечаю, что та стала заметно тоньше, чем я привык видеть.

Какого?..

Это сколько же я был без сознания?

Мозги работают не плохо, а отвратительно. Медленно, скупо, в каком-то очень узком диапазоне воспоминаний.